О каком море идет речь в повести временных лет из того же леса течет волга

Добавил пользователь Евгений Кузнецов
Обновлено: 05.10.2024

А вы знаете, где находится исток Западной Двины?

Очень интересно плыть по реке и наблюдать, как она из небольшой (шириной 3-5 м) речушки превращается в настоящую широкую реку . Но еще интереснее видеть самое начало этой реки, хотя сделать это довольно затруднительно, ибо кто знает, где точно начинается какая-нибудь Сидориха или Ометь. А вот с крупными реками в этом отношении легче, поскольку этот вопрос интересует не только единственного тебя, а многих людей, и некоторые из них настолько энергичны и любопытны, что находят тот самый исток. Или не тот самый)

Удивительное место, где рождаются три великие реки – Валдайская возвышенность. Причем об этом написано еще в «Повести временных лет»: « Днепр же вытекает из Оковского леса и течёт на юг, а Двина из того же леса течёт, а идёт на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течёт Волга на восток и впадает семьюдесятью рукавами в море Хвалисское ». Загадочный Оковский (Оковецкий) лес раньше покрывал всю возвышенность, а сейчас от него остались только кусочки. Кстати, в прошлом году мы побывали в самом селе Оковцы и на Оковецком источнике , в самом сердце этого леса. Оковский лес называли еще: Заковицкий, Волконский или Волчинский.

На истоке Волги были мы лет 10 назад в велопоходе. А сейчас после сплава по притоку Западной Двины – Волкоте - решили увидеть самое начало этой великой реки.

Находится исток Двины в Пеновском районе Тверской области в 4 км от съезда с дороги Андреаполь–Пено у д. Щеверево. Земля эта славится своими болотами. И вот из одного болота со странным названием Пьянишник течет Анучинский ручей .

В него вливается Корякинский ручей из одноименного болота, и дальше уже более шустро они текут и впадают в озеро Двине ц.

Из озера же Двинец вытекает речка Двинец и впадает в озеро Охват, а уже та довольно большая река, вытекающая оттуда и есть уже Западная Двина. Все довольно сложно. А найти исток Двины было намного сложнее, иначе как бы получилось, что исток Волги, который находится всего-то в 40 км отсюда, нашли уже давно, а с истоком Двины определились только в конце 20 в., хотя начали этот труд еще во времена Петра Великого .

В 1701 г. первой русской военно-географической экспедиции стольника Максима Цызырева было дано задание: " сделать тайным обычаем от Витебска вверх до самых вершин Двины реки чертеж с подлиною мерою по маштапу, и очертить и описать то в чертеже имянно, в которых местах от границы, сколько от Двины реки, и где перешла Двина через рубеж Московский, и какие сёла и деревни по ней, и сколько много её бегу в рубежах Московских, и в вершинах какова велика, и какие по ней суда ходят, и какие села вверху по той реке есть, и то все записав имянно, велено написать на роспись в книгу". Экспедиция была военной и тайной и носила разведывательный характер. Двина тогда была порубежной рекой, а граница с Польшей проходила по её притоку р. Торопе.

При Екатерине Великой проводились работы по Генеральному межеванию земель и на карте обозначили озеро Двинец и Верхнедвинский ручей. В 1824 г. Экспедицией инженера Волкова проводились тут работы с далеко идущими планами строительства соединительных каналов между верховьями Волги и Западной Двины, но все уперлось в недостаток средств. Но в выводах было написано, что « вершина всей системы сих вод (Волги и Западной Двины) есть небольшое болото, находящееся между озёрами Двинцом и Соблаго и изливающиеся в оные посредством двух ручьёв, в падении своём противоположных». Между озерами, кстати, всего 2 км .

Про это же болото пишет русский географ Анучин. И еще исток Двины в 1910 г. ищет уникальный фотограф Прокудин-Горский .

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Князь Рюрик и его время

«БЛИЦ» — «Русская панорама», 2012

Вопрос образования Древнерусского государства и сегодня является одним из самых спорных вопросов исторической науки[1]. В 1862 году Россия отмечала тысячелетие русской государственности, в честь чего был установлен памятник в Новгороде, где Рюрик занял место основателя нашего государства. Сейчас мы хорошо себе представляем, что и в доваряжский период существовало государство, известное нам как Русский каганат. Прошедшая в Санкт-Петербурге в конце октября 2010 года Международная конференция «Начала Русского мира» предложила вести отсчет начала Древнерусской государственности с похода русов на Константинополь в 860 году, произошедшего за два года до призвания Рюрика. Резолюция этой конференции дана в приложении к данной книге. Рюрик, призванный на княжение союзом или конфедерацией племен Северной Руси, лишь начал процесс объединения племен Северной Руси, и только князь Олег, совершив, по сути, династический переворот в Киеве, объединил Северную и Южную Русь в 882 году.

По справедливому замечанию А.А. Шайкина: «Как-то молчаливо полагается, что если о Рюрике говорится как о князе, пришедшем из чужой земли и давшем начало династии, то, стало быть, летописец должен был видеть в его фигуре нечто значительное. Однако, рассказывая о Рюрике, летописец ни разу ни от себя, ни через посредство какого-либо персонажа не говорит о том, что с Рюрика начинается новый этап в жизни Русской земли». Он также подчеркивает, что «имени Рюрика нет даже в перечне русских князей в хронологической таблице 852 года, первым русским князем здесь назван Олег». Нет также Рюрика и в других источниках, в частности в «Слове о полку Игореве». «Он был для летописца фигурой местного, областного значения: киевским князем он не стал»[2]. С другой стороны, то, что первым князем назван Олег, это естественно, поскольку он действительно был первым киевским князем новой династии Рюриковичей.

Сам князь Рюрик, который многими учеными до сих пор считается основателем, как древнерусской государственности, так и родоначальником княжеской династии, правившей Русью почти семьсот лет, является вместе с тем одной из самых загадочных фигур нашей истории. До сих пор ведутся споры о том, откуда он родом, кто по национальности и почему именно его призвал на княжение в эпоху первой в нашей истории смуты племенной союз словен, кривичей, мери, веси и чуди. Вопрос призвания Рюрика теснейшим образом связан и с этнической принадлежностью варягов-руси.

Можно смело сказать, что началом нашей письменной истории была именно смута, а она, если проследить нашу дальнейшую историю, начинается, как правило, тогда, когда пресекается царствующая династия. Следует отметить, что среди этих пяти северных племен, призвавших Рюрика, только три достоверно славянские — это словене, кривичи и меря, да и то предпоследние с явной примесью балтской крови, а последние — с угро-финской. Два же других племени — чисто угро-финские. И это далеко не случайно, что этот союз состоял из разных этнических групп.

Славяне, пришедшие на северные территории Восточной Европы, застали там угро-финские племена, с которыми вошли в союзнические отношения, что говорит, в основном, о мирном характере миграции славян — это подтверждается и тем, что призвание Рюрика с варягами они осуществили совместно. То есть и до призвания Рюрика союз племен, ставший ядром северной части Древнерусского государства, уже существовал как предгосударственное образование. К описанию этих племен и территорий их проживания мы еще вернемся, а сейчас обратимся непосредственно к Рюрику.

Существует несколько версий происхождения Рюрика, главные из которых — скандинавская и славянская (южнобалтийская). Бытуют также легенды о его финском или прусском происхождении. Вопрос — откуда пришел Рюрик и кто он был по национальности крайне важен для понимания нашей истории и даже сегодняшнего национального менталитета. Не следует забывать, что в XX веке Гитлер обосновывал свое право на владение Россией именно исходя из того, что считал Рюрика и его варяжскую дружину скандинавами, т. е. представителями германских племен. Благодаря беспрецедентной изначальной политизации этого вопроса, очень трудно и сегодня многим исследователям отделить плевелы от пшеницы.

Вместе с тем не существует никаких исторических источников, которые подтверждали бы скандинавскую версию происхождения Рюрика и варягов. В исландских сагах упоминание русских князей начинается с князя Владимира, который первым в русской истории стал брать викингов на службу. Их тоже называли варягами, как и другие народы и племена, жившие «за морем». Археологические находки скандинавских предметов, за которые зачастую принимают предметы общеевропейские, в самых древних слоях столь единичны, что скорее можно говорить либо об импорте этих предметов (особенно женских), либо о самом незначительном, локальном присутствии скандинавов на территории Древней Руси в IX в. То, что присутствие могло быть, никто не отрицает — весь вопрос когда, в каком количестве и какую социальную нишу в древнерусском обществе они занимали.

В книге Е. В. Пчелова «Рюрик», изданной в 2010 году в серии «Жизнь замечательных людей», сделана основанная на источниках о Рорике Ютландском попытка обосновать его идентичность с Рюриком древнерусских летописей. Оказывается, что Рорик Ютландский был крещен в 826 году[3]. Но где ж в таком случае раннехристианские следы в Старой Ладоге и на Рюриковом городище? В качестве их идентификации он считает «синхронность деятельности обоих героев» и приводит хронологию деятельности Рорика Ютландского, которая «упоминается в анналах в связи с событиями:

850 года, когда он получил в лен от Лотаря I Дорестад и другие земли (хотя еще при жизни Людовика Немецкого, то есть до 840 года, он держал Дорестад в качестве бенефиция, а потом служил Лотарю I и Людовику Немецкому);

855 года, когда он предпринял неудачную попытку закрепиться в Дании и вернулся в Дорестад;

857 года, когда, будучи вассалом Лотаря II, ему удалось отвоевать некоторую часть Ютландии у Хорика II;

863 года, когда он стал вассалом Карла Лысого и получил от него владения во Фрисландии;

867 года, когда он, будучи изгнанным из Фрисландии, угрожал войной Лотарю II;

870 года, когда он заключил 'союз' с Карлом Лысым в Нимвегене;

872 года, когда он дважды встречался с Карлом Лысым и стал его вассалом;

873 года, когда он стал вассалом Людовика Немецкого.

В 882 году бенефиций Рорика во Фрисландии был отдан Карлом Толстым другому конунгу — Готфриду. Следовательно, Рорика, вероятно, уже не было в живых»[4].

Если сопоставить данные русских летописей о деятельности Рюрика, то никакой «синхронности» не наблюдается. Его призывают на княжение в Северную Русь в 862 году, и как после этого он в 863 году становится вассалом Карла Лысого да еще получает во владение Фрисландию? Бросив Русь, сразу после вокняжения? Получается, что все время своего правления на Руси он постоянно взаимодействует (то воюет, то заключает договора с франкскими королями, то получает от них ленные владения). Стали бы призывать столь озабоченного делами на западе датского конунга на княжение в Северную Русь, где царила смута? Маловероятно. К тому же и летопись молчит о его деяниях на западе, как молчат анналы о его правлении на Руси.

Да и сам автор этой гипотезы в ней не слишком уверен: «Другое дело, что летописная хронология плохо соотносится с хронологией анналов. Это, впрочем, неудивительно, ведь хронология летописи за

Исторические летописи и заметки о Волжской Булгарии и чувашах -Повесть временных лет

А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы, - эти говорят на своих языках, они, потомство Иафета, живущее в северных странах.

. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине - в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова.

. В год 6493 (985). Пошел Владимир на болгар в ладьях с дядею своим Добрынею, а торков привел берегом на конях; и победил болгар. Сказал Добрыня Владимиру: "Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не давать - пойдем, поищем себе лапотников". И заключил Владимир мир с болгарами, и клятву дали друг другу, и сказали болгары: "Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель - тонуть". И вернулся Владимир в Киев.

. В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: "Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету". И спросил Владимир: "Какова же вера ваша?". Они же ответили: "Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том", и другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание и воздержание от свиного мяса, а о питье, напротив, сказал он: "Руси есть веселие пить: не можем без того быть".

. В год 6596 (1088). В тот же год взяли (волжские) болгары Муром.

Черемисы - в русских источниках под этим этнонимом подразумевались и чуваши, и марийцы.

«Повесть временных лет»

Также и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие - древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, которая впадает в Двину и именуется Полота. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем - славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась «славянская».
Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера входит в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в него же впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса вытекает, и течет на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса вытекает Волга на восток и впадает семьюдесятью протоками в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток достичь удела Сима, а по Двине - до Варягов, от Варягов до Рима, от Рима же и до племени Хама. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским,- по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.

И тут начинаются интересные вещи.

И пришел к славянам, где нынче Новгород, и увидел живущих там людей - каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И направился к Варягам, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Удивительное видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья гибкие, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва слезут, еле живые, обольются водою студеною, и тогда только оживут. И творят так всякий день, никем не мучимые, но сами себя мучат, и этим совершают омовенье себе, айне мученье». Те, услышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме, примул в Синоп.

Из выше написанного можно сделать вывод :славяне жили во времена Андрея на местах Старой Ладоги и Новгорода это была их земля, позднее по непонятным причинам спустились на Дунай и сели, откуда и пошло расселение славян.
Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем - славянами, и построили город, и назвали его Новгородом.
Есть ощущение что нас разводят как лохов в историческом плане.
Какой смысл расселятся на Дунае и опять возвращаться на историческую родину.
Хотя есть еще одна версия, я туплю.

О каком море идет речь в повести временных лет из того же леса течет волга

Весной 1539 года два разбойника, Иван Пономарев и дядя его Ермолай, забили, как теперь говорят, стрелку со своими коллегами из соседней деревни. Место встречи (городище над рекой с характерным названием Пырошня) было тогда совершенно пустынным и, в общем-то, пользовалось дурной репутацией, поскольку когда-то здесь было языческое капище автохтонов, промышлявших отчасти волочением (перетаскиванием судов) на пути из варяг в греки, а отчасти – грабежом, что, конечно, теснейшим образом связано с волочением.

Вообще, вся местность, о которой ниже пойдет речь, издревле называлась Оковецким (или Оковским) лесом. Вот что сказано о ней в «Повести временных лет» преподобного Нестора Летописца: «А в верховьях Днепра - волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине - в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским».

Очень толковое описание транспортной развязки общемирового значения. И заметим, речь здесь идет не только о конкретных волоках, речь об узле соприкосновения цивилизаций, зоне контакта морей в глубине континента. Таких зон в Европейской части Росси четыре, все они обладают особыми мистическими свойствами. Об одном из них я уже говорил, когда описывал Исток Оки (там же и карта, на которой они обозначены). О другом можно кое-что узнать, прочитав место силы "Кириллов".

Вернемся к нашим разбойникам. Племянник и дядя пришли на Пыршенское городище (это на окраине современного села Оковцы в двадцати километрах от райцентра Селижарово), чтобы встретиться с ворами из деревни Клочки. Но вместо клочковских нашли на сосне крест, точнее – икону креста. Первая мысль у них была: это какой-то знак. В том смысле, что клочковские оставили на дереве крест с особым значением. Послали, так сказать, месседж. Пошли разбираться с пославшими. Оказалось: нет, коллеги ничего не имели в виду, и даже не ходили – не смогли пойти – на городище. Тогда Иван с Ермолаем, хорошенько обыскав все вокруг сосны с крестом – не оставил ли тут кто, слышь-ка, Вань, какой похоронки с товаром? Нет, ничего, вроде, вроде, нет. Что ж, разбойники отправились в деревню и рассказали землякам о странном явлении. Те сразу вспомнили, что Пыршенское городище место весьма необычное – иногда прохожие видели там свет и слышали оттуда колокольный звон. Короче, подумали немного и решили донести о кресте церковным властям.

В Духов день в деревню явился инок Стефан из Селижарова монастыря. Отправились на городище. Когда подошли и увидали крест, вдруг набежали тучи, поднялся ветер, стало темно. А возле сосны с крестом все сияло. Стефан огляделся и увидал на соседнем дереве еще одну икону: древнего письма Богородицу со стоящим слева Николой Угодником. Когда иконы снимали с деревьев, грянула буря. Все попадали на колени. А как стали подниматься, выяснилось, что один мужик, много лет болевший ногами, оказался полностью исцелен. Дальше исцеления пошли по нарастающей. Только за неделю после Духова дня насчитали 27 случаев.

Разумеется, это громкое мистическое дело очень скоро дошло до Москвы, и юный Иван IV, будущий Грозный, попросил привезти обе иконы к себе. В начале января 1540 года они были доставлены и торжественно встречены великим князем, митрополитом и толпой. А через полгода вернулись назад. Особенно полюбилась всем Богородица, которую в Москве называли Ржевской. Говорят, потому, что место ее явления тогда относилось к Ржевскому уезду. Это – да. Но дело, собственно, в том, что никакого села Оковцы (на окраине Пыршенского городище) в те времена просто не было. Было городище, пустынное и опасное место на Пырошне, где делили добычу разбойники. А первое упоминание о селе относится к 1547 году, когда на городище уже исправно функционировали две церкви. Село и возникло-то скорее всего именно около этих церквей. Потому что очень уж популярны оказались обретенные святыни.

Хотя, конечно, дело не в иконах, а в самом этом месте. Иконы ведь не случайно явились именно здесь. И отнюдь не случайно то, что оба дерева, на которых явились иконы, были немедленно срублены, а там, где они росли, построены две церкви – как будто ими надо было что-то прикрыть (примеры подобных действий см. здесь, здесь и здесь). И уж совсем не может быть случаем то, что престолы обоих церквей было приказано ставить точно на пнях этих срубленных сосен. Тут явно сакральный расчет. Что же касается названия села Оковцы, возникшего около городища, то непонятно – случайно оно или нет? Конечно, этот топоним как-то связан с текущей водой, но происходит ли он конкретно от названия Оковского леса или – от слова, означающего реку и воду вообще (как Ока), не берусь судить. Оковский же лес по-русски значит Лес рек.

Это верно: и Волга, и Западная Двина, и Днепр, и другие реки берут начало в этом лесу. И плыви по ним – хочешь в Рим, хочешь в Ганзу, хочешь в Персию, хочешь в Пермь. Но ведь реки это не только транспорт. Побывав в Оковских местах, начинаешь понимать, что во все времена людей влекли сюда не только удобные волоки, но еще особая атмосфера влажной возвышенности. Этот лес – вроде губки, лежащей взгорье и пропитанной влагой, общей субстанцией всех бесчисленных в этих местах рек, озер и болот, образующих единую капиллярную сеть видимых и невидимых водных токов. И поэтому не так уж и важно, какое болотце назначено быть истоком Волги, и какое озерко – истоком Двины. Это только условности. А безусловен дух этих вод, точащихся из-под земли и растекающихся по ее лицу в виде рек. Безусловно водяное божество этого края.

Вообще, водный дух в Оковском лесу ощущается всюду, но есть особо сильные зоны, привилегированные места. Одно из них, несомненно, Нило-Столбенская пустынь на Селигере (о ней пойдет речь отдельно). Другое – Оковецкий источник.

Представьте себе реку, которая долго течет в определенном направлении, а потом вдруг разворачивается практически на 180 градусов и начинает течь назад, чуть ли не параллельно самой себе. Такова река Пырошня. Около Пыршенского городища река, текущая в целом на север, сворачивает на восток, течет так около трех километров, а потом, как по команде «кругом», резко разворачивается и возвращается на прежний путь чуть выше Оковцов, после чего – опять поворачивает на север и продолжает свой путь. Крутая петля. Но самое интересное то, что на самом конце этой петли, внутри нее, в точке разворота течения на 180 градусов, бьет мощнейший ключ Оковец, тут же впадающий в реку. Такое впечатление, что Пырошне обязательно нужно обтечь этот ключ, принять его в себя, охватив замысловатой петлей. Или, наоборот, Оковцу надо притянуть к себе Пырошню, чтобы влить в нее свой поток. А может, кому-то еще потребно такое соитие вод?

Понятно, что столь любопытная топография не могла остаться без внимания туземцев, тем более, что на мысу у Оковца всегда происходили всякого рода чудеса. Правда, некоторые православные утверждают, что источник открылся уже после того, как явились те две иконы, о которых выше шла речь. Но даже обладая сверхъестественной доверчивостью, эту версию невозможно принять. Нет, источник в излучине Пырошни люди знали всегда. Это столь мощное место силы, что просто немыслимо, чтобы они нашли его только после явления икон. Скорей уж наоборот: иконы явились в трех километрах от источника (в очень сильном тоже месте) как раз потому, что в этой округе Оковецкий лес демонстрирует всю свою мощь. Центр силы – источник, а городище в Оковцах – только врата к Оковцу.

Даже сейчас, когда Оковецкий ключ взят под контроль Нило-Столбенским монастырем, человека с подвижной психикой начинает буквально трясти на мысе возле источника. Да и монашки, которые постоянно бормочут молитвы в часовне, стоящей на этом месте силы, выглядят как-то растерянно. Будто они поставлены здесь заклинать стихийного духа, а дух все никак не заклинается. И вот-вот выкинет какой-нибудь фортель. Я уж не знаю – какой. Явится, что ли, в виде голого подвыпившего мужика и нассыт им прямо в источник.

Очень похоже, что именно чего-то в этом духе боятся церковные власти. Во всяком случае, нигде еще мне не приходилось видеть столько запретительных табличек. Ругаться, купаться без трусов, без креста, пить, курить, отправлять естественные нужды – все запрещено. В категорическом тоне. Никому бы и так не пришло ничего подобного в голову (даже уроду ясно, что здесь место святое), ан нет: напоминают, подсказывают, искушают.

Боюсь, что злосчастным попам кто-то подспудно внушает вешать такие таблички. Скорей всего – сам дух источника. Провоцирует их, насмехается над беднягами. Этот может, он пробивной гипнотизер. Например, он как-то сумел заставить церковников сделать икону себе. Духу источника. Или даже – просто источнику. Лично я никогда не слыхал, чтобы были православные иконы конкретных деревьев, камней, родников. Так, чтоб пейзаж был главным героем иконы, а не кто-то святой. Это, конечно, бывает на китайских или японских буддистских иконах: горы-воды. А тут пожалуйста. Православный образ: ключ Оковец собственной персоной. Точнее, Оковецкая Троица: в центре Источник, а по бокам на горке, в виде ворот, ведущие к нему, два дерева. Правда, пока что с христианскими образами в ветвях. Но все-таки круто: русское язычество, кажется, начинает брать верх над пришлой иудейской религией.

Кстати, если сравнить две иконы Ржевской Богородицы – современную и старинную, – то обнаружится поразительная вещь: Никола за последнее время заметно подрос и уже сравнялся с Богородицей. И выглядит это уже не как предстояние святого перед Пречистой, а как, да простят меня ортодоксы, своего рода Святое семейство. Что бы это значило? Ну, понятно, что Николай – любимый русский святой, выполняющий функции ушедшего в подполье змееподобного бога Волоса (на гербе Москвы именно его побивает Георгий). Иностранцы считали его (Николая) русским богом и зафиксировали бытовавшую у нас интересную богословскую теорию: когда Бог умрет, Богом станет Никола. Таки что – неужели свершилось?

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.

Оковский лес

«Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки.

Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс.

Имя второй реки Гихон (Геон); она обтекает всю землю Куш.

Имя третьей реки Хиддекель (Тигр); она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат». (Библия. Ветхий Завет. Бытие, гл. 2, с. 10-14).

Вторая цитата – из «Повести временных лет»: «Тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти войдешь в Ильмень, озеро великое; из этого озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно пройти до Рима, а от Рима можно пройти по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно пройти в Понт-море, в которое впадает Днепр-река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, а идет на север и впадает в море Варяжское. Из этого же леса течет Волга, на восток и впадает семьюдесятью рукавами в море Хвалисское. Так и из Руси можно идти по Волге в Болгары и в Хвалисы, и дальше на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю Варягов, от Варягов до Рима, от Рима же и до племени Хама.» («Се повести временных лет». Лаврентьевская летопись. Арзамас, 1993, с.41. Пер. А.Г.Кузьмина).

И в том, и в другом случае мы видим географическое и, по преимуществу, гидронимическое описание местности. Реки, их имена, направление их течения, вот что в первую очередь интересует в этих отрывках авторов книги «Бытие» и «Повести временных лет». Сходство текстов и в том, что описанию подлежат уникальные географические реалии; из одного сада-леса (Эдем) и леса (Оковского) вытекает сразу несколько рек. В библейском тексте их четыре, в русской летописи три – Днепр, Волга и Двина, но, впрочем к ним с полным правом добавляется и Ловать, четвертая река, упомянутая в самом начале описания.

И вывод, что напрашивается из сопоставления двух описаний, очень прост: наш летописец скромно намекает, что и на Русской земле есть свое священное место, как бы отражающее в себе славу и первообраз библейского рая. И это место – Оковский лес, дающий исток, подобно Эдему, четырем рекам. И текут эти русские реки в четыре стороны света; Днепр – на юг, Волга – на восток, Ловать – на север, а Двина – на самом деле на запад, почему и называется у нас Западной, а не на север, как ошибочно считает летописец. Впрочем, ошибка вполне извинительна. Древний Оковский лес (громадный хвойно-лиственный массив, покрывающий Валдайскую водораздельную возвышенность) связывает в один узел истоки не только Волги, Днепра, Западной Двины, Ловати и их притоков, но и еще множества самостоятельных рек, таких как Шелонь, Мета, Великая, Пола с их большими и малыми притоками. Ошибиться здесь, в пределах Валдая, в в окончательном направлении той или иной реки проще-простого. Та же Западная Двина, к примеру, в своем верхнем течении – от Торопца до Велижского поворота – течет прямиком на юг, а Днепр – от Дорогобужа до Смоленска и далее – на запад и лишь потом уже выправляет на юг. Или посмотрим на верховья Оки: от истоков своих на громадном пространстве до самой Калуги – перед нами река, устремленная, будто стрела, ровно на север, и лишь после Калуги с великими качаниями, начинает она главный свой путь на восток.

Водораздельный (или, точнее, водосборный) Оковский лес по своим природно-географическим особенностям действительно уникален. По крайней мере, в Восточной Европе мы не встречаемся с другим таким же феноменом естественной концентрации водных запасов материкового происхождения. Тут на протяжении тысячелетии безустанно действует нерукотворный распределитель мощнейших ресурсов пресной воды, и он обслуживает большую часть земель Европейской России. Понятие «чудо», как известно, не входит в строгий лексикон науки, в том числе, дисциплины, именуемой физическая география. Но вполне можно говорить о некоторых чрезвычайных узлах на поверхности земли, о зонах, исключительных по своим природным характеристикам. Именно к таким по праву может быть отнесен и наш Оковский лес.

Русские люди по достоинству оценили его очень давно. По свидетельству «Повести временных лет», уже в Х-ХП веках они замечательно разбирались во всех наиболее важных речных входах и выходах из Оковской пущи. Тогдашняя Русь, как и в течение ряда последующих веков, водными дорогами пользовалась гораздо чаще, чем сухопутными, на прорубку которых (к примеру, от того же Киева до Новгорода) потребовалось бы население, в десятки раз превосходившее людские ресурсы Руси.

А вот речных дорог, идеально гладких и в зимние месяцы, было хоть отбавляй. Русь измеряла пространство реками. У русских людей было высокоразвитое речное мышление. Селились у рек и озер, реками открывали и завоевывали землю, реки связывали в узлы с помощью волоков. В сокровенной тени Оковского леса размещалось громадное волоковое хозяйство. Тут действовал людный перекресток речных путей. Тут юг встречался с полуночью, а восток с западом. Тут русское око глядело во все концы света, – не потому ли Оковский? Впрочем, этимология наша чисто поэтическая. Специалисты по топонимике, возможно, подскажут более убедительный смысл названия.

Наш старый летописец по достоинству оценил замечательные свойства этого природного святилища. И – удивительное дело! – не имея под рукой никаких географических карт, «прочитал» водную стяжку Оковской дебри, будто увидел ее у себя на ладони.

Мы уже говорили: он только чуть-чуть намекает на сходство русского серединного леса с библейским раем. Он христианин, пусть и молодой, но понимает, что вовсе неуместно хвастать своим русским эдемом, якобы выросшим взамен тому – первому и единственному, – который больше не существует на земле.

Свой рассказ о мироустройстве, предваряющий начало собственно русской истории, наш летописец начинает не с картины райского блаженства, не с описания всемирного потопа, а с тех дней, когда сыновья праотца Ноя, – Сим, Хам и Иафет, – стали делить между собой послепотопную сушу. И кажется вовсе не случайным, что в перечне земель и стран, доставшихся каждому из ноевых наследников, названы летописцем также и реки, упомянутые в библейском описании Эдема. По крайней мере, три из них. Это Евфрат, оказавшийся во владениях Сима. Это Геона, доставшаяся Хаму и его детям. И это Тигр, текущий во владениях Иафета. Среди речных угодий, определённых наследникам Иафета, иафетическим народам, «Повесть временных лет» называет также – сразу вслед за Тигром – Дунай, Днестр, Днепр, Десну, Припять, Двину, Волхов, Волгу. В этом перечне, как видим, имена русских рек, в том числе, рек Оковского бассейна, напрямую соседят с названиями рек, орошавших библейский рай.

Такое соседство лишний раз подсказывает нам, что, во-первых, автор начальной русской летописи, отлично знал книгу «Бытие», в частности, содержание ее второй главы, где кратко, но выразительно описаны четыре реки, вытекающие из Эдема. И не просто знал, но вполне осознанно, хотя и без нажима, сопоставил райскую «гидросистему» с известным ему не понаслышке природным сокровищем по имени Оковский лес.

Вчитаемся еще раз внимательней в строки его описания: за подробностями древнего греко-варяжского «путеводителя» открывается не только гораздо более емкая географическая панорама, но и как бы проступают разные слои человеческой истории. Подсказывая читателю, как удобнейшими водными путями-дорогами попасть из греков на Русь, а отсюда к варягам, а от них, обогнув всю Европу, вновь – в Средиземное море, в Рим и, наконец, в Царьград, летописец добавит тут же, что этим путем прошел некогда, освятив его, сам апостол Андрей. С помощью русских рек Оковского бассейна, добавляет он, можно выйти далее, в пределы владений библейских Сима и Хама, то есть, как бы предельно приблизиться к истокам всей истории человечества. Так смотрятся земля и время с русской точки зрения. А такая точка зрения, правомерна уже потому, что Русь, русские – один из народов, наследующих Иафету. И, значит, через Иафета – Ною, а через Ноя многим, многим – до самих насельников рая.

Эта масштабность, панорамность исторического и пространственного видения, свойственные древнерусскому летописцу, открывают качественно новые горизонты, дарят нам совершенно иного уровня мироохват сравнительно с ветхозаветной географической картиной, зацикленной преимущественно пределами Ближнего и Среднего Востока да выходом в пограничный Египет.

В пространственно-исторической панораме, легко и смело выстроенной автором «Повести…», нет робости и неуверенности новичка. В этой картине мира проступает чувство единства земного бытия. И чувство центра, заповедной родной середины, которая никаким краям света не уступит в богатстве и красоте. Картина зачарованного Оковского леса дышит каким-то лиризмом. В ней будто присутствует тихое восхищение человека, плывущего в лодке по реке и любующегося все новыми и новыми разворотами берегов.

В дни, когда наша Родина чудовищно оскорблена, когда всемирное зло клацает на нее клыками, нам надо хотя бы в мыслях собираться в охранных глухоманях Оковского леса – у гранитных стен Ниловой пустыни, или у волжского родничка, или у занавешенного черемуховым белым дымом валуна, на спине которого отпечаталась когда-то «божья пяточка». И мы снова выйдем оттуда – на юг и на полночь, на восток и на запад, – во все свои пределы.

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: " Русская беседа "

Путь из варяг в греки и «из греков в варяги»

«Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из варяг в греки и «из греков» по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра».

Этот путь, конечно, чрезвычайно важен потому, что он соединял «вторую», славянскую, Русь и Русь первую, Западную, – место, откуда пришла Русь к славянам.

По наиболее распространенной точке зрения, описан водный (морской и речной) путь из Балтийского моря через Восточную Европу в Византию и наоборот. Хотя, строго говоря, если читать текст буквально, то речь совсем о другом: о морском пути из варяг в греки и сухопутном и речном и «из греков по Днепру». Невозможно не заметить разделение союзом «и». Вот таким представляют себе путь по предлагаемому маршруту Днепр – Ладога – Балтика туда и обратно современные историки (выделено темно-серым):

Историки, придерживающиеся альтернативной точки зрения, в возражение приводят следующие аргументы: неудобство пути, отсутствие археологических подтверждений и данных в письменных источниках, в частности, византийских и скандинавских.

Вызывает вопросы сама целесообразность этого пути, ведь даже в современности торговля с отдаленными странами имеет ряд сложностей. Зачем налаживать торговый путь между Балканами и северной Балтикой? Это слишком далеко. И почему при этом он описан в ПВЛ, а другие пути – нет?

Описан он, разумеется, потому, что соединял две Руси. Кроме того, в «Повести временных лет» описан, прежде всего, военный, а не торговый путь. Последний, если и имел место, то не был основным. Неоднократно уже после прихода Руси призываются варяги в качестве военной силы, и передвигаются они, по контексту, именно по указанному пути. И, разумеется, варяги-воины должны были находиться недалеко как от второй Руси, если они призывались для разрешения внутренних конфликтов, так и недалеко от Греции, для войны с которой также звали варягов. Например, в походе Олега: «В год 6415 (907 г.). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов».

То, что как минимум греки находились недалеко, указано у Гельмольда в «Славянской хронике» при описании города, расположенного «в устье Одры», где она (Одра) впадает в Балтийское море, «некогда «находился знаменитейший город Юмнета – место, весьма часто посещаемое варварами и греками, живущими в его окрестностях. О величине этого города, про который ходит много и при этом едва ли заслуживающих доверия рассказов, следует сообщить кое-что, достойное того, чтобы оно было снова повторено. Это действительно был самый большой город из всех имевшихся в Европе городов, населенный славянами вперемешку с другими народами, греками и варварами». Но разве греки когда-либо жили на побережье современной северной Балтики? Если в нем и вокруг него живут греки, то такой город должен был находиться невдалеке от Греции.

Есть еще и такое упоминание в ПВЛ: «По тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду», т. е. по Средиземному морю. В связи с этим возникли предположения некоторых историков о том, что описан путь сначала через Балтийское море, Атлантический океан, Гибралтарский пролив и затем – в Средиземное море. Верно, если исходить из предположения, что путь начинается на севере Европы, то другого варианта, собственно, и нет. Хотя сложно не заметить, что, согласно ПВЛ, в это море путешественник попадает сразу после озер, минуя сущую мелочь – Атлантику… Тогда, при описании в ПВЛ пути из варяг в греки, имеется единственное море, удовлетворяющее всем историческим источникам, – это море, по которому можно доплыть от Рима до Царьграда, – Средиземное море. Все остальные предположения об этом пути по другим морям являются недоказанными гипотезами с массой противоречий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Путь «из варяг в греки»

Путь «из варяг в греки» Водных путей, которые связывали Русь со всем миром, было много. Но главный, самый важный из всех водный путь — это знаменитый путь «из варяг в греки», от берегов Балтики к Черному морю.В летописях он описан очень подробно: «Путь из варяг в греки и из

Путь из варяг в греки

Путь из варяг в греки Прежде, чем обсуждать вопрос о варяго-греческом пути, давайте посмотрим, что написано о нем в летописи. «Поляном же живущим особъ по горам симъ, и бе путь изъ Варягъ въ Грекы, а из Грекъ по Днепру и верхъ Днепра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити въ

Путь из варяг в греки

Путь из варяг в греки Прежде чем обсуждать вопрос о варяго-греческом пути, давайте посмотрим, что написано о нем в летописи.«Поляном же живущим особъ по горам симъ, и бе путь изъ Варягъ въ Грекы, а из Грекъ по Днепру и верхъ Днепра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити въ Ылмерь

Кто придумал путь «из варяг в греки»?

Кто придумал путь «из варяг в греки»? А правда, кто первым не просто назвал этот путь именно так, но и прочертил на карте уверенной рукой… что именно прочертил?Возьмите карту или откройте ее на экране компьютера и попробуйте вразумительно пройти участок между озером

ПУТЬ «ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ»

ПУТЬ «ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ» Летописи говорят о знаменитом пути «из варяг в греки» через Днепровские пороги. А как скандинавы, да и не только они, возвращались обратно? Если даже вниз через пороги караваны проходили с трудом, то как они плыли вверх через бурлящие потоки?Зато

«Из варяг в греки» — путь из ниоткуда в никуда

«Из варяг в греки» — путь из ниоткуда в никуда Знаменитый Волховско-Днепровский путь «из варяг в греки» занимает совершенно исключительное место в средневековой истории Восточной Европы. Ведь помимо чисто экономического значения ему приписывают и выдающуюся

4. Путь из варяг в греки

4. Путь из варяг в греки Волховско-Днепровская магистраль, протяженностью около 1500 км , начиналась в восточной оконечности Финского залива, и проходила по Неве («устье озера Нево»), юго-западной части Ладожского озера, Волхову, оз. Ильмень, Ловати, с переходом из Балтийского

Часть пятая ПУТЬ «ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ»

Путь гипербореев – «из варяг в греки»

Путь гипербореев – «из варяг в греки» Мистерия пути гипербореев А теперь отправимся от Беломорья к Черноморью, с севера на юг, по пути гипербореев, который стал потом дорогою «из варяг в греки».Тысячелетиями прокладывали сей путь по рекам и волокам переселяющиеся роды

Путь «из варяг в греки» в X-XII вв.

Путь «из варяг в греки» в X-XII вв. В торговых отношениях Ромейской империи и Руси в XI-XII вв. не происходило глубоких перемен. Русские купцы торговали на рынках империи, а греческие — в Крыму, низовьях Днепра, на Тамани и в Приазовье. Вероятно, непосредственная зависимость

Путь гипербореев – «из варяг в греки»

Повесть временных ле4

По потопе трое сыновей Ноя разделили землю — Сим, Xaм, Иaфeт….

…. взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть славяне.

Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи — лутичи, иные — мазовшане, иные — поморяне.

Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие — древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем — славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской.

Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине — в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, — по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их — Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

И после этих братьев стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город — Смоленск; именно там сидят кривичи. От них же происходят и северяне. А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, — эти говорят на своих языках, они — от колена Иафета и живут в северных странах.

Когда же славянский народ, как мы говорили, жил на Дунае, пришли от скифов, то есть от хазар, так называемые болгары, и сели по Дунаю, и были поселенцами на земле славян. Затем пришли белые угры и заселили землю Славянскую. Угры эти появились при царе Ираклии, и они воевали с Хосровом, персидским царем. В те времена существовали и обры, воевали они против царя Ираклия и чуть было его не захватили. Эти обры воевали и против славян и притесняли дулебов — также славян, и творили насилие женам дулебским: бывало, когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его — обрина, — и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли, как обры», — их же нет ни племени, ни потомства. После обров пришли печенеги, а затем прошли черные угры мимо Киева, но было это после — уже при Олеге.

Поляне же, жившие сами по себе, как мы уже говорили, были из славянского рода и только после назвались полянами, и древляне произошли от тех же славян и также не сразу назвались древляне; радимичи же и вятичи — от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов — Радим, а другой — Вятко; и пришли и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи. И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты. Дулебы же жили по Бугу, где ныне волыняне, а уличи и тиверцы сидели по Днестру и возле Дуная. Было их множество: сидели они по Днестру до самого моря, и сохранились города их и доныне; и греки называли их «Великая Скифь».

Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые — свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее — что дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон.

Читайте также: