Я помню как стреляли в нас как по пути горел камаз

Обновлено: 08.05.2024

Я помню как стреляли в нас как по пути горел камаз

Будь здоров, старина, до свиданья, дружок,
По последней давай выпьем на посошок,
Вот и твой самолет, и посадка идет,
Все, счастливо, братан, пусть тебе повезет!

Не забуду Кавказ до конца своих дней,
Горных троп лабиринт и улыбок друзей,
Не один лег в горах, обретя в них покой,
Все, шабаш, я уже возвращаюсь домой!

Как же встретят меня, ничего б не забыть,
И какие слова будут мне говорить,
Как девчонке своей помашу я рукой
И скажу – да вот и все, я вернулся домой.

Шла по земле война, горели хаты,
Алела кровь и смерть косила всех подряд,
Горело все – металл, душа солдата,
Кругом огонь, горел рассвет, горел закат.
Где был Господь тогда, кто это знает,
Вопрос ребром, ответ мы не найдем,
Крестов всегда, везде, на всех хватает,
Но есть один, тот крест, что все несем.

Припев:
Была война, шли по земле полки и роты,
Была война, душа в огне, глаза в пыли,
Была война, сбивая шаг, брела пехота,
Была война, в кромешный ад солдаты шли.

Пылал пожар, земля от боли взвыла,
Шла по земле война, мешала жить,
Земля давно, как мать сынов, простила,
Но ведь простить - не значит позабыть.
Цветут сады, растут кругом березы,
И воздух свеж, опять пришла весна,
Не потому ль старик роняет слезы,
Что много лет назад была война?

МНЕ СНИТСЯ ВОЙНА.

Почему стала часто мне сниться утонувшая в прошлом война?
Окровавленной горною птицей в сон без стука влетает она.
Почему мой покой беспокоит, превращая спокойный сон в бред?
Птица вещая волком завоет, тучи скроют луны блеклый свет.

Мне часто снится война, вижу раны земли от снарядов,
Прямо в бездну шагнувших солдат, гонят пленных как дикое стадо,
И погибшие строем стоят,
Вижу малых детей, ошалевших, обезумевших женщин в дыму,
Замер крик на губах почерневших, все смешалось в кромешном аду.

Мне часто снится война, вижу села сожженные, хаты,
Здесь оставила смерть почерк свой над убитым осколком комбатом.
Все застыли в печали немой.
Вижу дьявола в облике зверя, он по раненой бродит земле,
И бросает жестокое семя, ветер тело колышет в петле.

Мне часто снится война, вижу кровью залитые стены,
Кровожадный оскал палача, у земли перерезаны вены,
Кто – то птицей в ночи прокричал.
Вижу концлагеря и расстрелы, озверевшую стаю волков,
Крики ужаса в небо летели, заглушая затворы замков.

Мне часто снится война, среди ночи в поту просыпаясь,
Говорю себе: это лишь сон, и скорее забыть все пытаюсь,
Только чей–то опять слышу стон.
Неужели с людьми это было, все пылало в жестоком огне?
Ничего не расскажут могилы, почему это снится все мне.

Мне часто снится война. Мне часто снится война…

Я ХОДИЛ ПО АФГАНУ.

Не забыть мне вовек, никогда
То, что было со мною вчера,
Словно все мне приснилось во сне,
Я ходил по Афганской земле,
Я ходил по Афганской земле
И во всем доверялся судьбе.
Мне за годы хватало сполна,
Я узнал, что такое война.

Припев:
По Афганским горам, по афганским пескам смерть гуляет,
Эта старая стерва – слуга самого сатаны.
Льется кровь, всюду кровь, пыль да боль глаза застилает,
Ничего не видать, кроме ужаса страшной войны.

Я ходил по Афганской земле,
Груз войны я тащил на себе,
Смерти вызов в горячке бросал,
И из мертвых не раз воскресал.
Я ходил по Афганской земле,
Часто мать приходила во сне,
И, казалось, войны больше нет,
Нет ни крови, ни смерти, ни бед.
Снова выстрел в горах,
И опять вышла смерть на охоту,
Эта старая стерва – слуга самого сатаны.
Своей черною шалью сегодня накроет кого – то,
Для нее это всего лишь игра, печать страшной войны.

Ничего не видать, кроме ужаса страшной войны.
Ничего не видать, кроме ужаса страшной войны.

Мне однажды в руки попала
Очень старая с виду тетрадь,
В ней написано было немало,
Лишь потом смог я все разгадать.
Это был пожелтевший с годами,
Откровенный дневник страшины,
Были в нем незажившие раны
Той далекой афганской войны.

…Воскресение, май. По тревоге
Поднимаю своих я бойцов,
Из разведки вернулся Серега,
Слава Богу, он жив и здоров.
На двенадцать лет младше Серега,
Но со мною всегда он на ты,
Мы же люди, все ходим под Богом,
Это значит пред ним все равны.

Понедельник, тридцатое мая.
Был убит лейтенант Лубинец,
Командира собой прикрывая,
Принял в грудь раскаленный свинец.
Мы вчера с ним в картишки играли,
Он веселым был, много шутил,
Лишь вчера с ним вдвоем распивали
Спирт, который он где–то добыл.

Вновь страница – восьмое июля,
На дворе ночь, ребята все спят.
Мне не спится, по дому тоскую,
Как там мама, как наш летний сад.
Эх, сейчас бы черешенки спелой,
Позабыть все на свете слова,
И от запаха яблони белой
Чтобы кругом пошла голова…

Эти строки читать было больно,
Словно сердце пылало в огне,
И слеза вырывалась невольно,
И текла по небритой щеке.
Неужели с людьми это было,
Все страницы пропахли войной,
Только, кажется, происходило
Все когда–то как будто со мной.

Песня посвящается воинам–водителям, перевозившим груз по трассе Кабул – Хайратон.

Движется колонна по горам крутым,
Хочется добраться все–таки живым,
Все в душе вскипает, нет пути назад,
Мирно дремлет автомат.

Пятьсот до цели и пятьсот – обратный путь,
Молись, братишка, за рулем, чтоб не уснуть,
Молись за то, чтоб горы подчинились нам,
Молись большой удаче и семи ветрам.

Дан приказ, а значит все сомненья прочь,
Движутся КамАЗы, смутно, ночь – полночь,
Звезды на кабинах боевых машин,
И одно спасает, что ты не один.

Каждая минута здесь идет на счет,
Кажется, что время замедляет ход,
Может быть сегодня - завтра повезет,
И слепая пуля стороной пройдет.

МЫ РЕБЯТА ИЗ АФГАНА.

Мы вчера поднялись рано, не беда, ведь не впервой,
Мы ребята из Афгана, все помечены войной.
Кто–то раньше, кто–то позже, почерк у войны один,
Честь для нас всего дороже, мы ее не продадим.

Припев:
Эх, вы, ребятушки – солдатушки,
Правда в этих есть словах,
Умирать, так чтобы с песнею
Да с оружием в руках.

Нам что зной, что снег, что вьюга - русский стерпит все солдат,
Вся надежда лишь на друга да на верный автомат,
Здесь в Афгане ценят дружбу, друг в бою не подведет,
Здесь совсем другая служба, здесь совсем иной народ.

Мы ребята из Афгана, здесь который год уже,
Мы забьем косяк дурмана, станет легче на душе,
Эх, судьба, судьба – малява, Бог не выдаст, черт не съест,
Кому орден, кому слава, а кому гранит и крест.

Умирать, так чтобы с песнею
Да с оружием в руках.

Я ПОКИДАЮ АФГАН.

Я навсегда покидаю чужую страну,
Я возвращаюсь назад из кромешного ада,
Буду всю жизнь свою помнить я эту войну,
Помнить об этой войне и рассказывать надо.
Как громыхал автомат и горел БТР,
Как из огня доносились ребят наших стоны,
Как поседевший за год молодой офицер,
Словно безумный, срывал лейтенанта погоны.
Нет, не забыть, как рыдала от боли земля,
Сердце земли учащенно стучало и ныло,
Как умирали от ран боевые друзья,
А ведь им всем лет по двадцать всего–то и было.
Как заносили из цинка гробы в самолет
И отправляли на Родину страшный груз 200,
Как молчаливо смотрел на посылки пилот,
Нервно курил, а душа разрывалась от мести.
Как из вертушки ракета стрелою неслась
К заданной цели, неся смерть вокруг и страданья,
Как от разрывов земля в лихорадке неслась,
Кровью омыты все были награды и званья,
Как отставной капитан в кабаке водку пил,
Глядя на всех вокруг затуманенным взглядом,
Много курил, а потом, захмелев, говорил:
«Духи стреляли в меня, и я бил этих гадов!»

Я, конечно, мог забыться,
Только стал мне часто сниться
Боль и кровь, Афганистан…

А полынь–трава горька, слезы детские,
По судьбе прошлась война словно лезвием,
Только память иногда просыпается
И на сердце болью ран отзывается.

Длинным клином журавли в небе шелковом,
Словно павшие друзья мои воскрешенные,
Да накрыла их земля мертвой скатертью,
И застыли на глазах слезы матери.

Память, возврати друзей моих,
Память, мне верни их хотя бы на миг,
Память, окропи их живою водой,
Память, память…

Среди ночи вдруг проснусь, эх, сигарету бы,
Снова в прошлое вернусь облаком седым,
И увижу снова я, словно кровь, закат,
И погибшие друзья предо мной стоят.

Из боя возвращались мы не все,
Чернело солнце, и земля горела,
Двоих тащили, молча, на себе,
Нас было восемь, когда шли на дело.
Один был ранен, а другой убит,
Судьба порой бывает так жестока,
Уж если одного она хранит,
К другому смерть приходит раньше срока.
Мне жизнь сегодня спас товарищ мой,
А бой, я вам скажу, был не на равных,
Меня, как брата, он прикрыл собой,
Ушел такой из жизни парень славный.
И вот о нем хочу я рассказать,
Он родом был из Нижнего Тагила,
Ушла из жизни рано его мать,
Отца родного водочка сгубила.
И повернулась жизнь к нему спиной,
И в сером цвете все вокруг казалось,
Он с детства был с изломанной судьбой,
О жизни, о другой ему мечталось.
Вот так один по жизни он пошел,
Рождалась истина в жестоких спорах,
И школу он хорошую прошел
В детдомовских просторных коридорах.
Он за себя всегда мог постоять,
И лишь в минуты сладкого затишья
К нему покойница являлась, мать,
И все просила у него прощенья.
За то, что ласки, нежности не знал,
И что покинула его так рано,
И он конечно же ее прощал,
Но на душе не заживала рана.
А после был его родной завод,
Где классная бригада подобралась,
Пришла весна–красавица, и вот
Ему любовь впервые повстречалась.
И засияли радостью глаза,
И с каждым днем вся жизнь его менялась,
Пришла любовь, и тайная слеза
Уж больше никогда не вырывалась.
Но тут приказ, пора идти служить,
Приказы никогда не обсуждались,
Сказал всего два слова: будем жить,
Но жить ему немного оставалось.
Он сразу был напрвален под Кабул,
Пройти неполный курс бойца сначала,
С той стороны недобрый ветер дул,
Уже тогда ребят легло немало.
А после перелеты, Кандагар
Его встречал кровавым злым оскалом,
Кругом гуляли смерть, война, пожар,
Земля как сумасшедшая дрожала.
К нему проникся сразу я душой,
Из всех ребят он самым был толковым,
Во взвод его определил я свой,
Там по законам жизнь текла суровым.
Мы были как два брата-близнеца,
Хоть младше был меня он лет на двадцать,
В нем не было замашек подлеца,
Не отступал, коль нужно было драться.
Мы вместе с ним ходили по горам,
Стреляли духов, и они стреляли,
Мы говорили часто по ночам,
О лучшей жизни, о любви мечтали.
Он о своей судьбе мне рассказал,
За два часа до часа рокового.
Какого я солдата потерял,
Мне друга больше не найти такого!
Пусть мертвые молчание хранят,
Пусть оживут и не тревожат раны,
Мы не забудем никогда ребят,
Кто жизнь отдал в горах Афганистана,
Кто жизнь отдал в горах Афганистана!

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОТЫ.

Был бой, страшный бой среди горных вершин,
Радист принимал все приказы,
От роты остался всего лишь один,
Один из состава спецназа.
Он ранен был в грудь, пару пуль получил,
Терял очень часто сознанье,
Прилично потеряно крови и сил,
Но к Богу не шел на свиданье.
И что–то держало на грешной земле
И в рай душу не отпускало,
Не время, видать. - говорил он себе,
Но все же верилось мало.
Лежал средь камней, среди павших друзей,
Которым уже не подняться,
Горела душа, боль все сильней и сильней,
Хотелось рыдать и смеяться.
Он полз уже час неизвестно куда,
На трупы людей натыкаясь,
Израненный, с пеной кровавой у рта,
За жизнь, как за воздух, хватаясь.
И думал: так как же случиться могло,
Никто нас не видел, шли ночью.
От мысли одной даже сердце свело,
Засада была – это точно.
Разведка сказала – все тихо кругом,
Спокойно и духов не видно,
Внезапно нас встретили шквальным огнем,
Стреляли в упор, ах, как обидно.
И стало вокруг все похоже на ад,
И горы, как дети, рыдали,
Свернуть просто не было шансов назад,
В лицо, в грудь и в спину стреляли…
Он снова очнулся, ползти продолжал,
И хуже ему становилось,
Вдруг вдали полоску света увидал,
И сердце сильнее забилось.
Он силы терял, и казалось ему,
Что он у златых ворот рая,
И двигался кто–то навстречу к нему,
Бесшумно шаги измеряя.
Наверное, ангелы целой толпой
На грешную землю спустились,
Пришли за его неподкупной душой,
Которая в теле томилась.
Рассвет над Афганом лучистый вставал,
И солнце все выше и выше,
Теряя сознание, он услыхал:
- Ребята, один еще дышит!
Надежные руки подняли его,
В вертушку внесли, положили,
Один лишь остался, он еле живой! -
По рации в штаб доложили.
Он выжил, и смерть смог свою победить,
И с ней не встречался ни разу,
В войсках не могли еще долго забыть
Парнишку из роты спецназа.
В войсках не могли еще долго забыть
Парнишку из роты спецназа.

Много лет прошло с тех пор, когда был закончен спор,
Стали чистыми рассветы и закаты.
Ушла в прошлое война, наша боль, наша беда,
Для страны своей мы были все солдаты.
Сколько пройдено дорого, сколько прожито травы,
Разве можно позабыть о том, что было,
Жаркий бой среди камней, смерть отчаянных парней,
Материнский плач и свежие могилы.

Припев:
И снова, опять зовет память нас за собой
В далекий Афган, и снова потерян покой,
И снова молчим, и сердце сжимает в груди,
От страшного сна не убежать, не уйти.
И снова, опять…

Много лет с тех пор прошло, прожилось все как в кино,
И, казалось бы, чего же еще надо,
Только что–то в тишине не дает покоя мне,
Будто снова ждешь из–за угла засады.
Еще долго будет нам сниться наш Афганистан,
Память никогда, нигде не дает покоя.
Будем помнить о войне,
Она в нашей, брат, судьбе,
Как ни горько, мы отмечены войною.

Вы ушли, пацаны,
Вы ушли от нас так рано, пацаны,
Что–то главное вы так и не сказали,
На просторах огнедышащей войны
Все, что нужно, находили и теряли.
Ран душевных невозможно перечесть,
И достойно встретить смерть не испугались,
Для солдата выше правил всяких честь,
За карьерой, орденами вы не гнались.

Куда вы уходите, скажите, братцы,
Завыл ветер, как злобный волк,
Получен приказ, пора собираться,
На запад идет славный полк.
Получен приказ, пора собираться,
На запад идет славный полк.

Вы ушли от нас так рано, пацаны,
Кто же виноват и кто за все ответит,
Были вы солдатами большой страны,
И теперь она "груз двести" с болью встретит.
Грозный, гордый испокон веков Кавказ,
Вас запомнит навсегда, грех не запомнить,
Вы смогли, ребята, выполнить приказ,
Вы успели до конца свой долг исполнить.

Кто скажет, видна ли их глазу работа спецназа,
Ответ будет прост – о спецназе лишь знает спецназ,
Жива еще тварь, больного сознанья зараза,
Безликая тварь, хоть в ребро ее зри, хоть анфас.
Он вышел один на один против этой напасти,
Играя в рулетку с судьбой, жизнь поставив на кон,
И резал ножом, рвал зубами ее он на части,
Найти, уничтожить, уйти – его главный закон.

Припев:
Его позывной – "летучий голландец",
Но это не значит, что он иностранец,
Он волк, выходящий из тьмы на охоту,
Ведь это его основная работа,
Ведь это его основная работа.

Кто скажет, что чувтсвует волк, уходя от погони,
Причем одинокий, без стаи, бегущий вперед,
А там, за спиной кто–то в лапах предсмертных агоний
Танцует последний свой танец – кровавый фокстрот.
Рассветы, Господь посылает с небес утешенье,
И все в ярких красках чинуша с трибуны орет,
Но жизнь не игра, а война вовсе не развлеченье,
За кем–то сегодня по следу голландец пойдет.

Черная гвардия, вся беспогонная, танцы с самим сатаной,
Кровью испачкана и небом проклята, небом, народом, землей.
Черные вороны крылья расправили и никого не щадят,
Вызов всем бросили, ненависть выразил их затуманенный взгляд.

Припев:
Война. Идет война не на жизнь, а на смерть.
Война. И каждый может в ней просто сгореть.
Война. Идет война между злом и добром,
И каждый хочет вернуться в свой дом.
Война. Война.

Черная гвардия, дьявола детище, тенью ползет по горам,
Зло проповедует, зло и насилие, словно так учит коран.
Черные вороны ввысь поднимаются, стаи кружат над землей,
Черная гвардия, вся беспогонная, занята только войной.

Он ступил на путь кровавый и поверил в черный свет,
Ради грязных денег, славы он продал весь белый свет,
Вызов совести бросая, стал слугою сатаны,
В ночь уходит с черной стаей на охоту пес войны.

Припев:
Холодный взгляд, кровавый след,
Проснулся зверь, покоя нет.
И полоснул по горлу нож,
Все это быль, никак не ложь.

Сколько было их в Афгане, сколько бродит по Чечне,
С потускневшими глазами сеют смерть по всей земле.
С самим дьяволом когда–то договор был заключен,
Гибнут русские ребята, как тогда, в сорок втором.

В темноте застыли горы, им советы не нужны,
И по ним бредут, как воры, злая стая псов войны.
Тишина в горах обманна, птица ночью не поёт,
Смерть шагнула из тумана, чья–то жизнь уже не в счет.

Благодарю автора, Владимира Мая, за участие в нашем проекте. Сердечное спасибо Алисе Гордеевой за помощь в подготовке публикации.

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Тихий Дон. Том 1

Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

Ой ты, наш батюшка тихий Дон!

Ой, что же ты, тихий Дон, мутнехонек течешь?

Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи!

Со дна меня, тиха Дона, студены ключи бьют,

Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит.

Старинные казачьи песни

Мелеховский двор – на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше – перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона. На восток, за красноталом гуменных плетней, – Гетманский шлях, полынная проседь, истоптанный конскими копытами бурый, живущий придорожник, часовенка на развилке; за ней – задернутая текучим маревом степь. С юга – меловая хребтина горы. На запад – улица, пронизывающая площадь, бегущая к займищу.

В предпоследнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий. Из Туретчины привел он жену – маленькую, закутанную в шаль женщину. Она прятала лицо, редко показывая тоскующие одичалые глаза. Пахла шелковая шаль далекими неведомыми запахами, радужные узоры ее питали бабью зависть. Пленная турчанка сторонилась родных Прокофия, и старик Мелехов вскоре отделил сына. В курень его не ходил до смерти, не забывая обиды.

Прокофий обстроился скоро: плотники срубили курень, сам пригородил базы для скотины и к осени увел на новое хозяйство сгорбленную иноземку-жену.

Шел с ней за арбой с имуществом по хутору – высыпали на улицу все, от мала до велика. Казаки сдержанно посмеивались в бороды, голосисто перекликались бабы, орда немытых казачат улюлюкала Прокофию вслед, но он, распахнув чекмень, шел медленно, как по пахотной борозде, сжимал в черной ладони хрупкую кисть жениной руки, непокорно нес белесо-чубатую голову, – лишь под скулами у него пухли и катались желваки да промеж каменных, по всегдашней неподвижности, бровей проступил пот.

С той поры редко видели его в хуторе, не бывал он и на майдане. Жил в своем курене, на отшибе у Дона, бирюком. Гутарили про него по хутору чудное. Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до Татарского, ажник, кургана. Сажал ее там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь. Глядели до тех пор, пока истухала заря, а потом Прокофий кутал жену в зипун и на руках относил домой. Хутор терялся в догадках, подыскивая объяснение таким диковинным поступкам, бабам за разговорами поискаться некогда было. Разно гутарили и о жене Прокофия: одни утверждали, что красоты она досель невиданной, другие – наоборот.

Решилось все после того, как самая отчаянная из баб, жалмерка Мавра, сбегала к Прокофию будто бы за свежей накваской. Прокофий полез за накваской в погреб, а за это время Мавра и разглядела, что турчанка попалась Прокофию последняя из никудышных…

Спустя время раскрасневшаяся Мавра, с платком, съехавшим набок, торочила на проулке бабьей толпе:

– И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так… Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются. В стану – перервать можно, как оса; глазюки – черные, здоровющие, стригеть ими, как сатана, прости бог. Должно, на сносях дохаживает, ей-бо!

– На сносях? – дивились бабы.

– Кубыть, не махонькая, сама трех вынянчила.

– С лица-то? Желтая. Глаза тусменныи, – небось не сладко на чужой сторонушке. А ишо, бабоньки, ходит-то она… в Прокофьевых шароварах.

– Ну-у. – ахали бабы испуганно и дружно.

– Сама видала – в шароварах, только без лампасин. Должно, буднишные его подцепила. Длинная на ней рубаха, а из-под рубахи шаровары, в чулки вобратые. Я как разглядела, так и захолонуло во мне…

Шепотом гутарили по хутору, что Прокофьева жена ведьмачит. Сноха Астаховых (жили Астаховы от хутора крайние к Прокофию) божилась, будто на второй день троицы, перед светом, видела, как Прокофьева жена, простоволосая и босая, доила на их базу корову. С тех пор ссохлось у коровы вымя в детский кулачок, отбила от молока и вскоре издохла.

В тот год случился небывалый падеж скота. На стойле возле Дона каждый день пятнилась песчаная коса трупами коров и молодняка. Падеж перекинулся на лошадей. Таяли конские косяки, гулявшие на станичном отводе. И вот тут-то прополз по проулкам и улицам черный слушок…

С хуторского схода пришли казаки к Прокофию.

Хозяин вышел на крыльцо, кланяясь.

– За чем добрым пожаловали, господа старики?

Толпа, подступая к крыльцу, немо молчала.

Наконец один подвыпивший старик первым крикнул:

– Волоки нам свою ведьму! Суд наведем.

Прокофий кинулся в дом, но в сенцах его догнали. Рослый батареец, по уличному прозвищу Люшня, стукал Прокофия головой о стену, уговаривал:

– Не шуми, не шуми, нечего тут. Тебя не тронем, а бабу твою в землю втолочим. Лучше ее уничтожить, чем всему хутору без скотины гибнуть. А ты не шуми, а то головой стену развалю!

– Тяни ее, суку, на баз. – гахнули у крыльца.

Полчанин Прокофия, намотав на руку волосы турчанки, другой рукой зажимая рот ее, распяленный в крике, бегом протащил ее через сени и кинул под ноги толпе. Тонкий вскрик просверлил ревущие голоса.

Прокофий раскидал шестерых казаков и, вломившись в горницу, сорвал со стены шашку. Давя друг друга, казаки шарахнулись из сенцев. Кружа над головой мерцающую, взвизгивающую шашку, Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору.

Текст песни Паралирик – Банда

Глоток этого неба мы поделим пополам
Я по пути так много падал ты пойми меня судьба
Я прятал голос от людей, я покидал те города
Есть только цель и если я не прав, стреляй в меня, а!

Я будто спал эти года все пролетело мимо
Топтал этот путь, но только половину
Тропами далекими и так невыносимо
В этом моя сила

Кто мне тут брат? Кто мне тут враг?
Кто протянет руку мне если я упал?
Я, я помню я не спал, я молил те небеса
Верни мне ту свободу
Она по праву тут моя

Сколько пройдено троп, не мало
Все переживем и недостаток нала
За спиной мои братья, моя банда
Закрутим с братом бланта

И мы бежали далеко
Я помню их глаза
Тех, что были рядом
Но время не вернуть назад

Дай мне сил, небо прости
Я так устал, но надо в путь
Позови меня в гости
Если посмею повернуть

Напои меня водой
Да расскажи, как надо жить

Тут по-прежнему темно
Братья считают этажи

Мне нужен ключ от той свободы
Я готов ломать, идти
Я скитаюсь в коридорах
Вспоминая эти дни

Оставь моих людей
Я знаю свою цель
Оставь мне голос с этой болью
Я хочу остаться с ней

Тут до мечты два поворота
Тут погибали, не дошли
Мы потеряли слишком много
Собирали гроши на жизнь

Дай мне сил, дай мне огня
Я не знаю, что им надо о меня
Я просто шел своей дорогой
У тех ворот мечтал найти свободу

Я помню как стреляли в нас как по пути горел камаз

Я об одном прошу
Забудь, что было
Забудь, что ты любил
И я любила!
Забудь во имя той осенней песни
Что пели мы с тобой
Когда- то вместе, вместе
Забудь наш первый день
И день последний
И не иди , как день за мною следом
Забудь мои глаза,
Но помни имя
Которым я звала тебя Любимый
Ты пойми и поверь
Не нужна нам теперь
Песня любви , нашей любви
Я об одном прошу
Уйди на веки,
Как иногда в песок уходят реки
И не забудь сожги сухие письма,
Как уходя в сентябрь сжигают листья
Пусть слова горят
Как склон рассвета
И пепел ты этот пусти по свету
Пусть не сгорит одно лишь имя,
Которым я звала тебя Любимый
Ты помнишь эту старую песню
Её когда-то напевал нам ветер
И шептали листья деревьев
Как я могла подумать,
Что придёт весна
А мне станет холодно с тобой!

0 Спам

Поменяйте пожалуйста текст песни на правильный, какой-то бред, а не текст у вас.

Я об одном прошу
Забудь, что было
Забудь, что ты любил
И я любила!
Забудь во имя той осенней песни
Что пели мы с тобой
Когда-то вместе, вместе, вместе,
Забудь наш первый день
И день последний
И не иди, как тень за мною следом
Забудь мои глаза,
Но помни имя
Которым я звала тебя Любимый.

Припев:
Ты пойми и поверь
Не нужна нам теперь
Песня любви, нашей любви
Ла-ла-ла-ла-ла-ла (8 раз)

Я об одном прошу
Уйди на веки,
Как иногда в песок уходят реки
И не забудь сожги сухие письма,
Как уходя сентябрь сжигает листья, листья, листья
Пускай слова горят
Как сто рассветов
Ты пепел вечером, пусти по ветру
Пусть не сгорит в огне одно лишь имя,
Которым я звала тебя Любимый

Ты помнишь эту старую песню
Её пел нам ветер
Напевали капли дождя
На осенних улицах.
Кто я мог подумать,
Что когда придёт весна
Атебе станет холодно, со мной..
Ла-ла-ла-ла-ла-ла (8 раз)

Тексты песен

Песок в глазах, песок во рту.
Песок! Песок и неизбежность крови!
Избыток страха наполняет пустоту.
Мальчишка, сколько ты афганей стоишь?
Почем твоя вчерашняя любовь
Весенняя, дождливая, шальная?
Кому в залог оставил отчий кров?
Ради чего собой пренебрегаешь?
Пусть на нуле фрагменты сытых снов
Проходят рябью челюстного нерва.
Кумар вдохнул до дна.
Ну, вот и ты готов испытывать терпенье правоверных
До самого последнего конца,
Когда рванет чалма кровавой пеной -
Из твоего безусого лица веснушки
Разлетятся по вселенной.
А что потом: блаженство и покой?
Как ты тяжел груз неизвестной доли!
Дождешься ли ,рязанская Ассоль?
Что ты забыла ,Русь, на этом поле?

Музыка и слова В.Сыван.

Опять тревога, и снова ночью вступаем в бой,
Когда же дембель, я мать увижу и дом родной?
Когда забуду, как полыхают в огне дома?
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.

За перевалом в глухом ущелье опять стрельба -
Осталось трое лежать на камнях, ведь смерть глупа.
А завтра, может, меня такая же ждет судьба.
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.
А завтра, может, меня такая же ждет судьба.
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.

И завтра утром найдут три трупа среди камней.
И смолкнут люди, считая гибель виной своей.
И все узнают, что этой ночью пришла беда.
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.

Песок раскален палящим солнцем за 60
И струйки пота с ХБ стекают, глаза едят.
В пробитой фляге воды осталось на полглотка.
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.
В пробитой фляге воды осталось на полглотка.
Здесь в нас стреляют. Здесь, как и прежде, идет война.

В людей стреляет ,как по мишеням, моя рука.
Забыли б люди к чертям все войны на все века.
И вот мы снова тропой скалистой идем к горам,
Мы все вернемся, но все ж кого-то оставим там.

Уж больше года в Афганистане, и вот весной
Пришел мой дембель, я мать увижу и дом родной,
Своей девчонке, от счастья пьяной, взгляну в глаза.
Здесь не стреляют, а там, как прежде, идет война.
Своей девчонке, от счастья пьяной, взгляну в глаза.
Здесь не стреляют, а там, как прежде, идет война.

Ну что ж, ребята, нальем бокалы за тех парней,
Кто отдал жизни во имя счастья чужих людей,
Кто не увидел за цинком гроба родную мать.
За тех, ребята, кому досталось в земле лежать.

Опять тревога, и снова ночью мне снится сон,
Что те ребята, кто шел в атаку, опять со мной.
Опять я вижу, как полыхают в огне дома.
Здесь не стреляют, а там, как прежде, идет война.
Опять я вижу, как полыхают в огне дома.
Здесь не стреляют, а там, как прежде, идет война.

Музыка и слова Ю.Кирсанова.

Поднималась зорька над хребтом горбатым.
Пробивалось солнце сквозь туман проклятый,
А с рассветом снова по незримым тропам
По земле афганской долго еще топать.

И тоскуют струны по студеным росам,
По девчонкам юным, золотоволосым.
Не тоскуйте, струны, плакать перестаньте,
Ведь мы с вами, струны, служим здесь, в Шинданде.

А быть может ветер, что траву качает,
Унесет за горы все наши печали,
Где мы с легким сердцем чистый воздух пили
Среди трав пьянящих на лугах России.

Распахнется удаль - горизонт огромный,
Мы уйдем с друзьями в гул аэродромный,
Нас винты поднимут над землей афганской,
И домой спецрейсом ляжет путь обратный.

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

Из репертуара группы «БАЧИ».

Не смотри на девочек с тоскою.
Не старайся заглянуть под платье.
Помни, что таким, как мы с тобою, Серега,
Кто-нибудь да бросится в объятья.

Не грусти, придет к тебе замена,
Только ты воюй, да так, как надо.
Мы еще не знали про измену, Серега,
Но друг друга сохранить нам надо.

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

И пускай ругают мусульмане
Нас с тобой, быть может, по Корану,
Но не унывали мы в Афгане, Серега,
Будем тосковать по Чагчарану.
Но не унывали мы в Афгане, Серега,
Будем тосковать по Кандагару.

Будет снова небо голубое,
Будут снова в парках карусели.
Это ничего, что мы с тобою, Серега,
Здесь, в Гардезе, сильно огрубели.
Это ничего, что мы с тобою, Серега,
Здесь, в Кабуле, сильно постарели.

Не смотри на горы ты с тоскою.
Не шепчи восточные заклятья.
Все равно когда-нибудь с тобою, Серега,
Матери мы бросимся в объятья.
Все равно когда-нибудь с тобою, Серега,
Матери мы бросимся в объятья.
Матери мы бросимся в объятья…

Музыка и слова Ю.Кирсанова.

Часто снится мне мой дом родной.
Лес о чем-то, о своем, мечтает.
Серая кукушка за рекой
Сколько жить осталось мне, считает.

Я прижался ласково к цветку,
Стебелек багульника примятый.
И звучат ленивые “ку-ку”,
Отмеряя жизни моей даты.

Снится мне опушка из цветов.
В детских снах забытая опушка.
Восемьдесят. Девяносто. Сто.
Что-то ты расщедрилась, кукушка?

Я тоскую по родной стране,
По ее рассветам и закатам.
На афганской выжженной земле
Спят тревожно русские солдаты.

Они тратят силы, не скупясь,
Им привычны холод и усталость.
Сил своих не копят про запас.
Вы скажите: сколько им осталось?

Так что ты, кукушка, не спеши
Мне дарить чужую долю чью-то.
У солдата вечность впереди,
Ты ее со старостью не путай.

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

Музыка О.Синенка, слова В.Заводчикова.

До краев, слышишь, брат, до краев! Все давно позади, все пройдено.
Все нас предали, даже Родина не сказала нам теплых слов.
Кто-то спросит: зачем, за что? Кто-то скорчит брезгливую мину.
Пусть помолятся, что их минула эта чаша и все при том.

До краев, слышишь, брат, до краев…

Наливай до краев, братан! Пьем за небо за наше синее.
Мы солдаты твои, Россия! Так за что же нас по щекам?
О тебе мы мечтали там, там, где небо в трассерах красных,
Там, где все оказалось напрасным, а идеи – безумный хлам…

Наливай до краев, братан!

До краев, слышишь, брат, до краев, все давно позади, все пройдено.
Все распродано, даже Родину разорвали на сто кусков.
Пусть взрываюсь по пустякам, пусть ответы ищу в стакане,
Никогда я не встану с вами в этот строй, чтоб своих стрелять…

Ну, еще по одной, братан…

Музыка О.Синенка, слова В.Калетина.

Здравствуй, брат, как твои дела? Мы не виделись долгих семь лет.
В том году слал тебе письмо - до сих пор ты не дал ответ.
Знаю, трудно тебе сейчас и ,наверно, не до меня,
Но Саланг нас с тобой братал - мы теперь на всю жизнь родня.

Ездил к Гинтасу в Латвию. Он под Ригой как раз живет.
Ты бы видел, как мне был рад, что не скажешь про весь народ.
Был и в Вильно у Лабуса - память водкой разбавили.
Может, съездил в последний раз - ведь границ понаставили.

А вчера из Тирасполя мне открытку Филипп прислал:
«С днем рожденья, мол, старшина!» И в конце мелко написал:
«Все нормально. Привет жене. Ребятишкам своим привет»,
И ни слова об их войне - словно там ее вовсе нет.

Видно, проклял Господь наш путь - не дает передышки нам.
Нынче порохом пахнет тут, а вчера убивали там.
Только как же нам дальше жить? Мы ж солдаты одной страны,
Прикрывали друг другу грудь для того, чтоб теперь убить?

С нетерпеньем ответа жду. Ты ответь поскорей, браток.
Свой конверт в ящик опущу. Пусть отыщет твой городок!
Для души и для совести не поставит никто границ,
Не заменят нам почести кровью вписанных в жизнь страниц.

Музыка О.Синенка, слова В.Заводчикова.

Пусть с каждым днем все дальше привычный зной песков
И, вроде, стали старше своих тревожных снов.
Пусть вместо лиц все чаще афиша на стене
И стало больше фальши в тебе, брат, и во мне.

Но как нам хочется порой лицом в ладони окунуться.
Сжимает грудь тупая боль, как будто мы должны вернуться.
Как будто мы забыли там свои израненные души.
Я все расставил по местам, но почему так горло сушит?

Нам ранняя пороша виски засеребрит
И незаметно станет прошлым озноб гранитных плит.
Весна на смену осени. Закон суров, но прост.
Лишь только дети спросят нас: Что значит третий тост?

Ах, как нам хочется порой лицом в ладони окунуться.
Сжимает грудь тупая боль, как будто мы должны вернуться.
Но почему мои глаза вновь наполняются слезами,
Ведь, вроде, дан последний залп, не будет никого за нами…

Стихи В. Заводчикова.

Война войной. Все дальше наважденье.
Кому-то память, а кому рассказ для пьяных баб.
А кто-то водку хлещет с наслажденьем
Или вдыхает аромат шестых палат.
Мы разлетелись, не успев остыть от драки.
Кипим, бурлим, а толку-то на грош.
И зубы скалят «пожелтевшие» писаки:
Любовь к отчизне? У кого? У этих? Ложь!
Да мне жена и та твердит, что нас купили
За «Юбилейку" и за палку колбасы.
Что нас не зря к кормушке прикрепили
Где бьются деды, налегая на весы.
Давай браток схлестнемся в рукопашной!
Что нам прилавок - мы ведь брали перевал.
А помнишь, как искали Сашку?
И я мозги его в пакетик собирал.
Как мы потом недели две молчали
Глаза не смея на его кровать поднять.
И как очкарика в «особом» посылали,
Когда отказывались в плен душманов брать.
Я знаю - скажешь мне: Зачем тебе все это?
Отвоевали! Хватит о войне!
Ведь ты когда-то начинал поэтом,
А что сейчас - копаешься в дерьме.
И все же после каждого концерта
Меняя китель на единственный пиджак
Мы оставляем на подмостках сердце
В надежде, что не будет новых драк.

Музыка Л.Мухина, слова Ю.Шкитуна.

Салам, бача, ну вот и встретились с тобой!
Салам, бача, как поживаешь, дорогой?
Дай мне, бача, свою колючую щеку,
Дай, я, бача, тебя покрепче обниму,
Бача, бача…

Виват, Кандагар и Шинданд,
Виват, Кабул и Газни,
Виват, Моздок и Шали,
Виват всем вам, дорогие мои, Шурави!

Споем, бача, споем…
О чем, бача? - Обо всем…
И сколько б нам не осталось жить,
Споем, бача, чтоб вовек не забыть.
Споем, споем…

Виват, Кандагар и Шинданд,
Виват, Кабул и Газни,
Виват, Моздок и Шали,
Виват всем вам, дорогие мои, Шурави!

Виват! Виват! Виват!

Музыка и слова С.Березина.

Здесь, вдали от родной земли
Злые ветры пылят.
Здесь так редко идут дожди –
Чаще пули свистят.

Припев :
Я вернусь к тебе. Я вернусь! Пусть уныло стучат дожди.
Я вернусь к тебе. Я вернусь! Только помни, люби и жди.
Я вернусь к тебе. Я вернусь! В сердце радость и боль храня.
Я вернусь к тебе. Я вернусь! Потому что ты ждешь меня.

Вновь в дороге и пыль, и зной –
Здесь покой не для нас.
Вновь уходим из боя в бой –
Все решает приказ.

В горы снова уходим мы
В неспокойную ночь,
Вновь средь этой колючей тьмы
Вера сможет помочь.

Хочу поздравить всех с праздником Великой победы и поделится любимыми стихами К.Симонова на тематику той страшной войны.

Горят города по пути этих полчищ.
Разрушены села, потоптана рожь.
И всюду, поспешно и жадно, по-волчьи,
Творят эти люди разбой и грабёж.

Но разве ж то люди? Никто не поверит
При встрече с одетым в мундиры зверьём.
Они и едят не как люди — как звери,
Глотают парную свинину сырьём.

У них и повадки совсем не людские,
Скажите, способен ли кто из людей
Пытать старика на верёвке таская,
Насиловать мать на глазах у детей?

Закапывать жителей мирных живыми,
За то что обличьем с тобой не одно.
Нет! Врёте! Чужое присвоили имя!
Людьми вас никто не считает давно.

Вы чтите войну, и на поприще этом
Такими вас знаем, какие вы есть:
Пристреливать раненых, жечь лазареты,
Да школы бомбить ваших воинов честь?

Узнали мы вас за короткие сроки,
И поняли, что вас на битву ведёт.
Холодных, довольных, тупых и жестоких,
Но смирных и жалких как время придёт.

И ты, что стоишь без ремня предо мною,
Ладонью себя ударяющий в грудь,
Сующий мне карточку сына с женою,
Ты думаешь я тебе верю? Ничуть.

Мне видятся женщин с ребятами лица,
Когда вы стреляли на площади в них.
Их кровь на оборванных наспех петлицах,
На потных холодных ладонях твоих.

Покуда ты с теми, кто небо и землю
Хотят у нас взять, свободу и честь,
Покуда ты с ними — ты враг,
И да здравствует кара и месть.

Ты, серый от пепла сожжённых селений,
Над жизнью навесивший тень своих крыл.
Ты думал, что мы поползём на коленях?
Не ужас, — ярость ты в нас пробудил.

Мы будем вас бить все сильней час от часа:
Штыком и снарядом, ножом и дубьём.
Мы будем вас бить, глушить вас фугасом,
Мы рот вам совётской землёю забьём!

И пускай до последнего часа расплаты,
Дня торжества, недалекого дня,
Мне не дожить как и многим ребятам,
Которые были не хуже меня.

Я долг свой всегда по-солдатски приемлю
И если уж смерть выбирать нам друзья,
То лучше чем смерть за родимую землю
И выбрать нельзя.

Константин Симонов (читает Сергей Безруков) – Горят города по пути этих полчищ

brenik

Тексты песен

Музыка и слова В.Сыван.

Музыка и слова Ю.Кирсанова.

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

Из репертуара группы «БАЧИ».

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

Музыка и слова Ю.Кирсанова.

Я прижался ласково к цветку,
Стебелек багульника примятый.
И звучат ленивые “ку-ку”,
Отмеряя жизни моей даты.

Последние две строки каждого куплета - 2 раза.

Музыка О.Синенка, слова В.Заводчикова.

До краев, слышишь, брат, до краев…

Наливай до краев, братан!

Ну, еще по одной, братан…

Музыка О.Синенка, слова В.Калетина.

Музыка О.Синенка, слова В.Заводчикова.

Стихи В. Заводчикова.

Музыка Л.Мухина, слова Ю.Шкитуна.

Виват, Кандагар и Шинданд,
Виват, Кабул и Газни,
Виват, Моздок и Шали,
Виват всем вам, дорогие мои, Шурави!

Виват! Виват! Виват!

Музыка и слова С.Березина.

Здесь, вдали от родной земли
Злые ветры пылят.
Здесь так редко идут дожди –
Чаще пули свистят.

Вновь в дороге и пыль, и зной –
Здесь покой не для нас.
Вновь уходим из боя в бой –
Все решает приказ.

В горы снова уходим мы
В неспокойную ночь,
Вновь средь этой колючей тьмы
Вера сможет помочь.

Читайте также: