Лада уварова потеря дочери

Добавил пользователь Алексей Ф.
Обновлено: 04.10.2024

«Мы ее спасли. И спаслись сами. Вместе, на этом плоту»

Ира в дайвинг-лагере в Крыму. Она улетела туда на самолете. Ей 11. Она звонит мне и радостно щебечет: «Мама, тут очень красиво, мы купались, только был шторм, и море перевернулось и стало очень холодное! Но оно теплеет, привезли наши гидрики, и завтра мы будем погружаться! На ужин была рыба, и мы скормили ее кошкам, тут много кошек, ты знаешь, я не люблю рыбу. Но я ела пюре. Мы ходили на гору, 13 километров, у меня чуть ноги не отвалились… Тут очень красиво и деревья из Красной книги! Я подружилась с очень хорошими девочками! И еще я купила крекеров на те деньги, что ты мне дала. И их угощала. Мы качаемся в гамаке… Я скучаю!».

Когда Ире было два года, она жила в доме ребенка. Я приехала снимать детей, мне дали самых тяжелых к устройству. Я зашла в ее группу и увидела девочку с мрачным, перекошенным, каким-то старческим лицом. «Какой некрасивый ребенок», — подумала я. А потом я стала ее фотографировать. И УВИДЕЛА ее. Сквозь эту неподвижную унылую маску. Она ожила.

Сложно поймать взгляд депривированного ребенка. Этот странный ребенок смотрел прямо в объектив. Не отрываясь.

И, вдруг, я увидела ее душу. Одинокую, вселенски одинокую. Страдающую. И даже не надежду. А просто первое в ее жизни мгновение, когда ее кто-то замечает. Замечает душу — отверженную, все понимающую. Такую же, как у меня. А потом она отвела глаза. И они наполнились слезами.

Я попросила воспитателя: «Расскажите мне про Иру, мне надо написать текст».

— А что рассказать? — отозвалась воспитатель.

— Ну, что она умеет, что говорит?.

— А она ничего не умеет. И ничего не говорит. Только сидит в шпагате и качается до пола. И когда качается, ноет. Про нее нечего рассказывать. Она — никакая.

За два месяца до этой встречи у нас умерла младшая дочь. Наша чудесная жизнь врезалась на всем ходу в каменную стену и перестала существовать. А мы — нет. Мы продолжали жить в какой-то другой жизни. В жизни ПОСЛЕ. Ходили, говорили, ели, изо всех сил старались скрыть от детей свое отчаяние, чтобы не испугать их. Чтобы дать надежду, которой сами почти не имели. Я думала: «Неужели меня когда-нибудь что-нибудь обрадует?». Я ехала на съемки и плакала в машине. Потом выходила, вытирала лицо снегом, и шла, прикидываясь нормальным, обычным человеком. Я говорила обычным голосом и улыбалась. И это было понарошку.

Дома я сказала своему золотому мужу: «Я не знаю, как заговорить с тобой об этом, и что это… Я снимала тут одну девочку, я все понимаю, правда, но я просто не могу о ней не думать… Посмотри, может, нам все-таки, стоит подумать о ней?».

— Ты отдаешь себе отчет, что ты просто не в себе? Какие девочки? Мы еле дышим.

— Да, да, я не в себе. Но я теперь в себе, наверное, уже больше и не буду. Надо учиться жить, как есть.

Мы приехали в дом ребенка. Смотреть Иру. Ее привела воспитательница. Она была крохотная, с тем же перекошенным личиком, она еле ковыляла кривым крабом. А под носом у нее была зеленая заклейка из соплей. Боже, какая она страшненькая, подумала я. Это просто какой-то зародыш человека. Неудачный какой-то зародыш. Господи, что же я в ней увидела?

Ира потрогала игрушку, которую мы принесли, упала на попу, расставила ноги и начала качаться, быстро и энергично, доставая до пола лбом.

А главный врач на фоне Ириных качаний произносила, тем временем, такую речь: «Лада Борисовна, это ребенок даже не с легким УО! Это глубокая умственная отсталость! Там нет никаких перспектив. Мы будем передавать ее в СОБЕС. Понимаете? Это глубоко умственно отсталый, не обучаемый ребенок. Я очень уважаю Вас, очень уважаю Вашего мужа, но это СОБЕС! У меня от нее семь отказов. Она ничего не умеет и не делает, что ей положено по возрасту. Только сидит на шпагате и качается. Мы ее Волочковой зовем».

И тут мой муж, на которого я все это время боялась взглянуть, сказал: «Знаете, а нам девочка нравится. Мы ее возьмем».

Я спрашивала его потом: «Почему ты это сказал? Ты же не хотел?». И Андрей ответил: «Я понял, что ее надо спасать. И что никто не поможет, кроме нас».

Мы удочерили Иру, оставив дом ребенка в неприятном недоумении.

Ира была в глубочайшей депрессии. Она не верила миру. Мир был опасный и предательский. Мир ее не замечал и не любил все эти два года. И все эти два года она никак не могла на него влиять. Она не умела просить.Она не умела играть. Она все рвала и ломала. Она пугалась всего, обламывалась и качалась. И заходилась в истерике до остановки дыхания. Она ела только пюре. Она еле ходила, боялась воды, горшка, папы, лифта, ветра, машины.

Внутри меня выло мое горе. Снаружи выла Ира. Я знаю, почему категорически не рекомендуют брать ребенка на потере. У тебя просто нет сил. Все силы уходят на то, чтобы не развалиться на невосстановимые куски самому. А на ребенка надо много сил. Очень. Их надо где-то взять. Я брала силы из нашей беды. Я говорила себе: «Как мало твое несчастье по сравнению с горем этого несчастного ребенка. Ты потеряла дочь. У тебя остались сын и дочь, и муж, и мама, и друзья, и любимая работа, и дом. У Иры никогда ничего не было. Совсем. Ей гораздо тяжелее».

Знаете, кем оказалось это тщедушное, мрачное, обломленное, бесконечно ноющее, депрессивное существо, которое мы взяли в семью, находясь в состоянии измененного сознания?

Существо оказалось нашей чудесной дочерью Ириской.

Прошло 9 лет дома. Ира стала тем, кем она и была по замыслу Божьему — легкой и жизнерадостной, кокетливой, доброй и безотказной, нежной, ранимой и очень снисходительной к нам, хорошенькой девочкой. Она учится в обычной школе в логопедическом классе. Она занимается дайвингом. Дайвингом!

Она говорит: «Мама, в это погружение сразу получилось продышаться и поменять загубник под водой…». В этом месте я плачу.

Потому, что мы спасли ее. Мы ее спасли. И спаслись сами. Вместе, на этом плоту.

Мать рассказала, как её дочь чуть не стала наркокурьером, но люди ей не верят. Слишком уж явно ругает Telegram

11 января 2019 21:23

Татьяна Тютюнова

Пользователи фейсбука раскритиковали пост общественной деятельницы Лады Уваровой, в котором она рассказала, как её дочь почти согласилась на работу наркокурьером. Большинство людей не поверили в историю Уваровой о том, что восемнадцатилетний ребёнок не может отличить описание работы обычного курьера от кладмена, но больше всего пользователей насторожило то, что особый упор в тексте делался на пагубную роль мессенджера Telegram.

О сомнительной вакансии, на которую претендовала её восемнадцатилетняя дочь, Уварова, по её собственным словам, узнала совершенно случайно. У девочки до этого не было работы, и она хотела устроиться без помощи мамы и рассказать ей обо всём только тогда, когда заработает свои первые деньги. Мама была не против, но сразу предупредила: если будут предлагать возить посылки за большие деньги, не соглашаться. Услышав это, дочь призналась, что именно это ей и предложили.

И тут мне ребенок мой и говорит: ой, и правда, мне тоже курьером посылки возить предложили…и денег куча. Я сначала думала, что они в фотографы нанимают, а я же умею фотографировать, там что-то про фотографии было…меня все спросили, кто я и сколько мне лет…я им это отправила. Резюме. Ой, мамочки…

Как пишет Уварова, дочь не только рассказала ей о сути предложенной ей работы, но и показала скрины переписки с работодателем, которые женщина приложила к своему посту. Судя по первому скрину, девочка действительно не поняла, что из себя представляет деятельность, которой она хотела заниматься.

По словам Уваровой, её дочь до последнего не понимала, что речь идёт о работе, связанной с распространением наркотиков. И, как писала женщина, её ребёнок не единственный, кто попался на удочку преступников.

И мне лично рассказывала помощник уполномоченного по правам человека РФ, какие происходят ужасные случаи. Типа, двух студентов 19-ти лет наняли за 600 долларов каждого отвезти сумки из СПб в Москву на поезде. Родителям они не сказали, решили их сразу поразить крутыми заработками и самостоятельностью. И прямо в Москве их приняли с особо крупной партией. И дали им по пятнадцать лет. Как уже совершеннолетним.

В своём посте Уварова советовала другим родителям побеседовать со своими детьми и объяснить им, что бесплатный сыр только в мышеловке.

Пост Уваровой собрал почти три тысячи лайков и восемь тысяч репостов. Были в комментариях те, кто ужасался открывшейся им внезапно правде и благодарил Уварову за совет поговорить с ребёнком.

ужасно. нужно распространить эту информацию.

Спасибо огромное за статью. Моему сыну 17. Прочитала я и ему перекинула. Спасибо.

Думается, что фейк. В 18 люди знают о существовании закладок, а уж отличить работу курьером от закапывания пакетиков способен даже слепой

Я говорю: ну-ка, покажи. Показывает. И скрины прислала. А там все маслом – в одном месте нычку забираешь, в другом прячешь, фото отсылаешь…зарегистрируйся в Telegram, чтоб ему пусто было с его секретными чатами…у меня волосы дыбом встали…

Вся эта история выглядит как очередной плевок в телеграмм, который как будто бы так, между делом, упоминается.

Ну т.е. пришли в ВК работу предлагать, а проклятый телеграм? Кстати, в ФБ тоже есть секретные чаты, и в вайбере, и в вотсапе, и вроде как они неотслеживаемые и при необходимости самоустраняющиеся, но упомянуть надо было непременно телеграм.

Некоторые даже предположили, что это дело рук сотрудников самого мессенджера.

Теперь даже многие рэперы стараются не употреблять в своих текстах названия запрещённых веществ, заменяя их на более безобидные слова, как это сделал российский рэпер Jah Khalib. В интернете даже был создан специальный сайт, который правит тексты исполнителей, делая их безопасными. Получается очень даже мило.

«И тут муж сказал: "Знаете, а нам девочка нравится. Мы ее возьмем"»

4 сентября — день рождения Лады Уваровой, президента благотворительного фонда «Дети ждут», помогающего приемным детям и родителям найти друг друга. Отличный повод перечитать ее колонку о том, как можно спасти ребенка и себя заодно.

Я попросила воспитателя: «Расскажите мне про Иру, мне надо написать текст».

— А что рассказать? — отозвалась воспитатель.

— Ну, что она умеет, что говорит?.

— Ты отдаешь себе отчет, что ты просто не в себе? Какие девочки? Мы еле дышим.

— Да, да, я не в себе. Но я теперь в себе, наверное, уже больше и не буду. Надо учиться жить, как есть.

А главный врач на фоне ириных качаний произносила, тем временем, такую речь: «Лада Борисовна, это ребенок даже не с легким УО! Это глубокая умственная отсталость! Там нет никаких перспектив. Мы будем передавать ее в СОБЕС. Понимаете? Это глубоко умственно отсталый, необучаемый ребенок. Я очень уважаю Вас, очень уважаю Вашего мужа, но это СОБЕС! У меня от нее семь отказов. Она ничего не умеет и не делает, что ей положено по возрасту. Только сидит на шпагате и качается. Мы ее Волочковой зовем».

Мы удочерили Иру, оставив дом ребенка в неприятном недоумении.

Существо оказалось нашей чудесной дочерью Ириской.

Потому, что мы спасли ее. Мы ее спасли. И спаслись сами. Вместе, на этом плоту.

Дайте Люсе шанс!

Год назад маленькую Люсю (имя изменено) сотрудники МЧС, полиции и отдела опеки Петроградского района сняли с подоконника третьего этажа, где она сидела при открытых рамах и играла. Ее пьяная мама в этот момент спала. Девочке повезло во всех смыслах: она не упала из окна и не попала в детский дом. А уже на следующий день после спасения оказалась под временной опекой. Но суд, несмотря на дружные протесты прокуратуры и органов опеки, в конце мая пожалел биологическую маму и решил вернуть ей дочку.

Любой, кто хотя бы интересовался вопросами опеки и усыновления, знает, какого невероятного труда стоит добиться разрешения на опеку или усыновление чужого ребенка. Зато биологическая мать – наркоманка, пьяница или просто социальная пофигистка – может с легкостью как отказаться от ребенка, так и вернуть его себе. Приемная семья продолжает сражаться за Люсю и очень надеется, что интересы ребенка окажутся на первом месте и для государственных органов.

"Мы сегодня отнесли целую папку всяких заявлений в органы надзора по делам несовершеннолетних, – показывает бумаги Анастасия Поспелова, приемная мама Люси. – Везде встречаем понимание, во всех кабинетах говорят: да, нужно бороться за ребенка. Но чем завершится история – пока не знаем".

С первого дня после неожиданного решения суда Анастасия Поспелова и ее мама Наталья Замахина ходят по инстанциям: от прокуратуры и опеки до уполномоченного по делам ребенка. Будет ли судья отвечать за свое решение, если завтра Люся снова окажется одна на подоконнике или с ней еще что-то случится? Светлана Агапитова говорит, что отвечать за это будет опека. Хотя именно опека категорически против возвращения Люси к родной матери.

Как рассказала корреспонденту "Новой" Марина Лебедь, специалист отдела опеки Петроградского района, семья Люси находилась на учете и в полиции, и в органах опеки еще до рождения девочки: родная мама нигде не работала, не училась, постоянно выпивала или кололась с менявшимися партнерами. Кто является родным отцом Люси – неизвестно, в свидетельстве о рождении стоит прочерк. Уже через год после появления Люси на свет органы опеки начали заходить в эту коммуналку регулярно, опасаясь за здоровье ребенка.

Сначала было письмо из детской больницы им. Раухфуса: 9 августа 2013 г. Люся получила травму головы, упав с плеч матери, которая, как написано в документах, "находилась в алкогольном опьянении". Уже 19 сентября 2013 г. девочку изымают на короткое время из семьи, потому что женщину забрали в полицию за дебош. Через три месяца в опеку приходит письмо от соседей с просьбой "оказать помощь ребенку и взять под опеку эту семью, потому что за ним нет ухода – мать почти сразу после рождения дочки стала собирать у себя дома компании, пить, где-то болтаться, сожительствовать с наркоманом, который, не стесняясь, кололся прямо на лестнице".

Органы опеки постоянно фиксировали в комнате беспорядок, грязь, антисанитарные условия, отсутствие одежды, игрушек, нормальной еды (похоже, мама Алена часто кормила полуторагодовалую девочку тем, что ела сама: чипсами или жареной картошкой). Алену неоднократно предупреждали о возможном лишении родительских прав – тогда она начинала мыть посуду, переставала пить, но вскоре все возвращалось на круги своя.

5 июня 2014 г. в МЧС поступил вызов – ребенок играет в открытом окне третьего этажа. По результатам осмотра в Центре медицинской и социальной реабилитации детей, оставшихся без попечения родителей, врачи констатируют: "Задержка речевого развития, недостаток веса 2-й стадии, рахит 2-й степени".

Люсе повезло: именно в этот день Анастасия Поспелова, у которой двое своих детей и один приемный, пришла в опеку с документами на очередное усыновление. Опека кинулась к ней с просьбой: возьмите хотя бы на время Люсю, иначе она попадет в детский дом, а ребенок запущенный и требует особого подхода, детский дом ей не поможет, а только усугубит проблемы с развитием. Анастасия забрала девочку в свою семью, прокуратура подала в суд иск о лишении Алены родительских прав.

"Я увидела совершенно необычного ребенка, – рассказывает бабушка, Наталья Замахина. – Я сама вырастила троих детей и никогда не видела, чтобы ребенок такого возраста молча лежал в кроватке, не протестуя, не пытаясь вылезти из нее. Она не говорила, не понимала, что такое ласка, эмоционально была как замороженная".

Первые полгода Люся отъедалась в новой семье и осваивала новые игрушки. Ее буквально не спускали с рук – приемные братья и сестры, дяди и тети, родители, бабушка и дедушка играли с Люсей, читали книжки, смотрели мультики, ходили в лес, прыгали вместе с собаками во дворе – а что еще нужно, чтобы отогреть ребенка? Люся начала говорить, теперь она говорит целыми предложениями, правда, все больше на своем, детском языке, но приемная семья уверяет, что им все понятно.

За это время родная мама Алена ни разу не попросила о встрече с дочкой, не сделала ничего, чтобы вернуть ее до суда. Через полгода Анастасия оформила постоянную опеку, а в декабре 2014-го суд лишил родную маму родительских прав. Алена подала на апелляцию, но процесс затянулся – в феврале она родила второго ребенка, девочку, от того самого наркомана, который кололся на лестнице. Правда, по словам Алены, он сейчас закодировался, нашел работу и они зарегистрировали официальный брак.

В конце мая этого года городской суд решил, что Алене можно вернуть родительские права на Люсю. Как рассказали специалисты отдела опеки, первые вопросы, которые после решения суда задала им Алена, были: может ли она теперь подавать документы на материнский капитал и как оформить компенсацию на квартплату – ведь Люся фактически не жила в комнате, хотя и была там прописана, и теперь родная мама собирается вернуть себе "переплаченные" деньги. Сотрудники опеки только качают головой: получив эти деньги, Алена может снова удариться во все тяжкие, и тогда под угрозой окажется жизнь уже двоих детей.

"Получается, у биологической мамы есть шанс, а у Люси – нет? – возмущается Анастасия Поспелова. – Ребенка почти два года недокармливали и практически не выпускали из кроватки, она страшно отстала в развитии, а сейчас мы снова даем матери шанс? Получается, девочка – что-то вроде тренажера для матери. А как же права Люси, ее сестры, других детей в подобных ситуациях?"

В ближайшее время во исполнение решения суда органы опеки должны будут передать Люсю родной маме. По словам Марины Лебедь, сейчас в комнате Алены даже появилась двухъярусная кровать, игрушки для Люси, там вымыт пол и наклеены новые обои. Надолго ли хватит этого благолепия – неизвестно. Но уже сейчас у опеки есть все основания опасаться за судьбу Люси: на просьбу принести для дочки нормальную одежду Алена принесла пакет с одеждой на годовалого ребенка, которая, судя по запаху, лежала если не в мусорном ведре, то уж точно рядом. Кроме того, в опеку поступили тревожные сигналы от знакомых семьи Алены: они рассказали, что Алена уже попросила их взять Люсю на лето к ним на дачу – как объяснила родная мама, иначе она не справится с двумя детьми.

Прямая речь

Лада Уварова, руководитель общественного движения "Петербургские родители":

– Наша система опеки не ориентирована на детей. Мы знаем массу случаев, когда ребенок месяцами, а то и годами живет в детском доме, его не могут ни отдать под опеку, ни усыновить. Потому что родная мама решила, что будет восстанавливаться в правах, она может заниматься этим очень долго. Или кто-то из родственников против усыновления, и ребенок продолжает жить в детдоме, отставая в развитии. Родители могут просто написать заявление: в связи с тяжелой жизненной ситуацией прошу поместить моего ребенка в детский дом или приют. Можно бесконечно продлевать этот срок, дети по году и больше остаются без родителей, в некоторых социозащитных учреждениях таких "родительских" детей до сорока процентов. Дети получают тяжелые психологические травмы, но интересы взрослых – на первом месте. Почему ребенку не дают шанс на нормальную жизнь?

Опека детского несчастья

Семье подвижников Клименко отказывают в праве усыновить двоих малышей

Вчера в интернете появилось обращение Председателя совета движения «Петербургские родители», президента благотворительного фонда «Дети ждут» Лады Уваровой.

Эта общественная организация занимается содействием устройства брошенных детей в семьи, готовит волонтеров для работы с детьми в больницах, ведет сайт, где можно увидеть фотографии детей, ожидающих усыновления, организует встречи потенциальных родителей с приемышами. Другими словами, ведет большую работу, которую никто кроме них не делает, если не считать коммерческих организаций, оказывающих подобные услуги за большие деньги. «Петербургские родители» делают это на добровольных началах, оказывают помощь без лишних слов. То, что Лада Уварова сама вдруг обратилась к обществу за помощью, — беспрецедентный шаг. Такого раньше не было. Когда Лада говорит: «Беда!» — значит, беда.

А случилось так, что из-за немотивированного отказа органов опеки опекунский совет Красноармейского МО Краснодарского края, отказал замечательной семье Клименко в праве взять еще двоих детей-сирот — Сашу и Пашу из дома ребенка в Новгородской области.

«Потенциальные приемные родители отказывались от знакомства с Сашей, узнав, что у него есть брат-инвалид. И сколько мы ни размещали информацию на усыновительских форумах, родителей не было, — рассказывает Лада Уварова — И вдруг случилось чудо! Настоящее чудо, от которого хочется плакать счастливыми слезами. Нашлась семья, которая захотела взять Сашу. А узнав о том, что есть Паша, сказала, что возьмет и его. Это семья Натальи и Александра Клименко, удивительных, выдающихся людей, существование которых примиряет с тяготами жизни и дает надежду. Клименко берут в семью тяжелых детей-сирот, тех, у кого нет шанса найти родителей, и выхаживают их». Наталья Клименко награждена орденом «За заслуги перед Отечеством», медалью от Патриарха «Золотое сердце».

Однако стремление семьи Клименко наткнулось на неожиданную преграду в лице местных чиновников. Опекунский совет Красноармейского МО Краснодарского края, заслушав выступление главы опеки отказал Клименко в праве принять ребенка в семью. Даже одного. По их мнению, «это ущемит интересы имеющихся детей». Глава опекунского совета С. В. Бонадысенко считает, что Наталье Клименко тяжело следить за детьми, что старшие не должны быть в няньках у младших и что ребенок, которого хотят взять, будет жить в проходной комнате, а это недопустимо.

Узнав об отказе, «ПР» прошли все краевые инстанции, в компетенции которых решить этот вопрос и везде натолкнулись на глухую стену непонимания.

И теперь Лада обращается ко всем, кто разделяет её боль, подписать письмо в защиту детей и родителей: «Нам нужны ваши голоса. Много голосов.

Чтобы те, кто могут решить эту ситуацию, захотели, наконец, это сделать. Чтобы у них не было возможности не вмешаться…"

«СП»: — Лада, как долго вы будете собирать подписи под своим обращением?

— Мы будем собирать подписи до тех пор, пока их количество не окажется достаточным для того, чтобы власти обратили внимание на эту ситуацию. Это такой, можно сказать, шаг отчаяния, потому что мы просто были шокированы отказом… Ситуация дикая, как на нее ни посмотри: это нарушение российского законодательства, потому что органы опеки не имеют оснований Клименко отказывать. У них все документы в прекрасном состоянии, все заключения в порядке. Это семья подвижников.

Нет законных оснований для отказа в усыновлении детей. При этом прокуратура Краснодарского края почему-то поддерживает отказ. Я разговаривала с главой опеки, ну, это просто несерьезно. Выносить решения на основании сугубо личного мнения? Судачить, как тетеньки на лавочке? И эта позиция почему-то имеет поддержку на всех уровнях власти в крае, куда бы мы ни обращались. Опека должна сделать все, чтобы эта семья спасла детей столько, сколько им позволяет их ресурс, но чиновники наоборот, не позволяют! Зато семья стала подвергаться постоянным проверкам. Которые подтверждают, что в семье все очень хорошо. А дело не двигается с места.

«СП»: — Кроме обращения к соотечественникам, какие еще шаги вы будете предпринимать?

— Наталья Клименко будет подавать в суд. Мы юридически и всячески ее поддержим, будем судиться, но понимаете, в чем дело, это займет время. Детям исполняется четыре года, их должны переводить из дома ребенка. И Паша уедет в психоневрологический интернат, Саша в детский дом. Психоневрологический интернат — это кошмар. Пока мы пройдем все судебные инстанции, дети будут оставаться внутри системы. Поэтому мы решились на такой шаг, для нас беспрецедентный, обратиться к людям за поддержкой. Я не знаю, сколько надо собрать подписей, чтобы власть, которую мы выбрали для того, чтобы она обслуживала интересы общества, обратила внимание на этот вопиющий факт. Но это же дико, что люди просят устроить детей в семью, которая имеет для этого все права, а им не дают. Мы будем собирать подписи до того момента, пока число не окажется достаточным, чтобы проблема была решена. За первые сутки пришло 2700 подписей (сейчас их около 5 тыс. — ред).

«СП»: — Глава опеки считает, что Наталье Клименко тяжело. Это весомый аргумент?

— Глава опеки имеет одного собственного ребенка. Наверное, ей кажется странным, что мать, вырастив двух старших сыновей, берет новых сложных детей и их выхаживает. Органы опеки этого просто понять не могут. Несмотря на все письма, с которыми обращались Клименко, к ним даже не пришли, не поговорили, не спросили их мнения, а посылают только проверки. Все решается помимо родителей. Конечно, матери тяжело, а как же ей может быть легко, когда у нее столько сложных детей? Но главное, что она справляется. Опека сама это подтверждает. Дети накормлены, довольны, в семье ровные, спокойные отношения, дети поправляются. А что тяжело — так это выбор матери. Это вообще не относится к компетенции опеки.

Я говорила главе опеки: вы понимаете, что должны оказывать содействие такой семье, что это семья уникальная. Если б таких семей в нашей стране было — каждая вторая, мы жили бы в счастливом обществе. Я бы еще поняла, если б глава опеки сказала: «Наталье Клименко будет тяжело, я возьму этих детей себе». Или: «У нас есть другие желающие, которые готовы взять инвалидов». Но их нет!

«СП»: — Такой странный аргумент выдвигается, что старшие ухаживают за младшими и это почему-то плохо. А ведь это очень хорошо. Это основа нормального семейного воспитания — взаимовыручка, сострадание.

— Конечно! Это прекрасно! Но у главы опеки какая-то извращенная логика. То, что они говорят, — просто бред. У Клименко дети обожают возиться с младшими. А как вам сетования на проходную комнату? Ее площадь, между прочим, 26 «квадратов». У нас треть страны живет не то что в проходных комнатах, а вообще без них…

Клименко — это просто герои Российской Федерации, настоящие герои, тихие, смиренные подвижники, совершенно не склонные ни к какому пиару. Но из-за странных взглядов этой чиновницы они не могут помочь детям. Когда об этом знаешь, уже нельзя спокойно спать. Хочу, чтобы этих детей забрали домой. И не хочу думать о том, что этот ребенок едет в психоневрологический интернат, а мы ничего не можем сделать, не можем добиться совершенно элементарной, очевидной, законной, одобряемой государством вещи!

Президент фонда "Дети ждут" Уварова Лада Борисовна

У приемной мамы в один день отнимают десятерых детей.

Давайте уберем из этого предложения слово «приемной» и прочитаем еще раз.

У мамы в один день отнимают десятерых детей. В дом без предупреждения приходят сотрудники опеки и полиция и забирают детей из дома. Они также забирают их из кружков, с детского праздника…детей, отнятых у мамы, увозят чужие люди в больницу. Маму к ним не пускают в течении двух суток.

Что является причиной?

Детский сад сообщил, что на мальчике 6-ти лет обнаружены синяки. НА МАЛЬЧИКЕ ШЕСТИ ЛЕТ ОБНАРУЖЕНЫ СИНЯКИ. Один на локте и один – на попе.

У Ваших детей бывают синяки на локте и попе? Давайте, я отвечу за всех обладателей детей – да. На детях бывают синяки.

В условиях нормальных социальных отношений воспитатель, проявляющий бдительность, спрашивает благополучного родителя – извините, не хочу Вас обидеть, но на ребенке синяки. Откуда? Если ответ не устраивает, или сомнения остаются, то инициируется разбирательство по этому случаю. Уважительное, исходящее из презумпции невиновности, с пониманием того, что детей и родителей надо беречь. И что высока цена ошибки.

Но не в ситуации Светланы Дель. Ее никто ничего не спрашивает. Никакого уважения к семье, дому, святости семейных уз нет в помине. У нее отнимают детей. Здоровых, веселых, хорошо одетых детей без синяков.

Я хочу ответить себе на вопрос – что это за люди, и откуда они взялись?

Нет, вернее, я хочу воскликнуть – я сплю? И мне все это снится? К маме может подойти чужой человек с милиционером и вырвать из ее руки руку ее ребенка? И увезти его куда-то, куда ее не пустят? И она не сможет сопротивляться, потому, что это будет сопротивление органам власти? И это может произойти потому, что когда-то она решила принять в семью сироту? Поэтому ее можно не уважать, как мать, поэтому можно полагать, что ее детям все равно – дома с мамой или в больнице с чужими людьми, отобранными у мамы?

Мы все воочию становимся свидетелями кошмара, который могло бы придумать только самое воспаленной воображение самого радикального борца с ювенальной юстицией.

Сотруднику опеки, который инициировал этот кошмар, государство доверило власть распоряжаться судьбами.
Но он должен быть лишен этой власти и этого права, потому что он не ведает, что творит.

И потому, что его самонадеянное и хамское вторжение в семью уже сейчас нанесло всем ее членам душевные раны, которые останутся шрамами навсегда. НАВСЕГДА.

Лада Уварова: «Перестать быть мамой нельзя»

На прошлой неделе при ёмные родители Петербурга праздновали больш ую победу . При поддержке ряда городских СМИ удалось добиться снятия запрета на посещение детских сиротских учреждений . С самого начала карантина доступ к детям был закрыт, и семейное устройство фактически парализовано. Ключевую роль в борьбе за детей сыграли профильные НКО и , в частности, благотворительный фонд «Дети ждут».

— Меня многие хвалят, как будто это полностью заслуга фонда, — говорит Лада. — Это не так. В первую очередь, это заслуга будущих при ё мных родителей, которые не молчали и, ещ ё не став официальными законными представителями детей, боролись за их право жить и воспитываться в семье. Вели себя так же смело и самоотверженно, как самые любящие мамы и папы. Писали, беспокоили, звонили, требовали и при вс ё м нежелании публичности, давали интервью. Пожертвовали своим нежеланием конфликтовать и выступать со столь личной темой на публике. Если бы они этого не сделали, ничего бы не вышло.

Это заслуга 60 с лишним тысяч человек, подписавших петицию в защиту детей на change . org . Это заслуга 28 социальных НКО, направивших возмущ ё нный запрос в Роспотребнадзор Р оссии . Это заслуга откликнувшихся депутатов Законодательного собрания Петербурга , каждому из которых мы направили письмо о ситуации. Это заслуга и журналистов, оперативно отреагировавших на детское несчастье.

Сейчас мы жд ё м соответствующего распоряжения от городского К омитета по социальной политике, чтобы они начали выдавать направления кандидатам в при ё мные родители.

— В ч ё м опасность такой длительной изоляции для восп итанников сиротских учреждений?

— Даже взрослых людей с устойчивой психикой нахождение в изоляции, в кругу своей семьи, подкосило. А представ ьте детский коллектив, со своими не вполне здоровыми законами, со старшаками-младшаками . Детский дом — нехорошее место. И когда оно закрывается для внешнего мира — для волонт ё ров, родственников, помогающих специалистов, — мы переста ё м понимать, что там внутри происходит. Если называть вещи своими именами, это тюремный режим, только вот сидящие там — не заключ ё нные. Не говоря уже о тех детях, у которых есть проблемы со здоровьем и каждый месяц на счету. Они могли бы быть в семье, которая занималась бы их лечением и реабилитацией, но драгоценное время упущено, и какие будут последствия — неясно.

— А могло случиться так, что за это время потенциальные родители просто передумали брать ребенка?

— Вс якое возможно. Скорее, они могут передумать и взять другого ребенка, из другого региона — там, где им это разрешат. Ещ ё одна опасность — может истечь срок действия какой-нибудь справки из пакета документов, и вс ё прид ё тся проходить заново …

И потом, каково это психологически! Вместо того , чтобы спокойно ждать и готовиться, люди вынуждены сражаться с государственной системой. Они могут быть замечательными родителями, но, увы , далеко не каждый из них — боец. Ведь нужно уметь взаимодействовать с чиновничьими аппаратами, писать жалобы, понимать, куда их потом нести, разговаривать, не поддаваясь на провокации, не срываясь. Нагрузка огромная.

Решиться принять чужого реб ё нка в семью очень непросто. И когда родитель подходит к этому моменту, измотанный войной, у него может просто не хватить сил на главное.

— В июле сенатор Елена Мизулина вместе с коллегами по Сов ету Федерации внесла в Госдуму законопроект, предлагающий изменить правила работы органов опеки и изъятия детей из семьи. Одно из главных новшеств — отобрать реб ё нка у родителей можно будет только на основании вступившего в силу решения суда о лишении или ограничении родительских прав. При этом сотрудники опеки не смогут входить в квартиры для проверки бытовых условий без согласия жильцов. Если такие поправки вступят в силу, значит ли это, что родители фактически станут неуязвимыми для закона и смогут делать с детьми вс ё , что захотят?

— Тех, кто способен «делать вс ё , что захотят» этот закон , к сожалению, не учитывает. Он подготовлен для реальности, где нет мрачно пьющих деклассированных семей, родителей с разрушенной личностью, стойко употребляющих наркотики. Нет отцов и отчимов-рецидивистов по опасным преступлениям, вышедших на свободу. Нет пьяных притонов, нет обмена реб ё нка на бутылку, нет насильников и педофилов. И поэтому у авторов проекта закона нет задачи защитить детей в таких семьях.

Они так и пишут: неправильно рассматривать ребенка, как отдельную личность, имеющую право на защиту государства. Мы будем защищать семью в целом. Наделим родителей презумпцией добросовестности, пока иное не доказано судом, запретим вход на семейную территорию, даже если есть основания полагать, что реб ёнку угрожает опасность.

Э то заигрывание с родительской общественностью . У нас ведь общество накручено идеей о том, что страшное государство со дня на день начн ё т отбирать детей у приличных родителей. Это чушь ! Я не знаю ни одного случая, когда бы реб ё нка отобрали у благополучной семьи. Есть ситуации, когда детей не стоило отбирать, а просто семье нужна была помощь. Но это вс ё равно кризисные семьи, с которыми нужно работать, тем не менее, никакой помощи им не предлага ют .

В любом случае я не думаю, что этот закон опроект пройд ё т. Он — огромный, путаный и совершенно сырой.

— По вашему опыту, ж ё сткое обращение и насилие в замещающих семьях происходит реже, чем в кровных?

— Конечно, на порядок реже ! Надо понимать, что при ё мные семьи проходят строгий отбор: они в обязательном порядке посещают школ у при ё мных родителей, проходят социально-психологическое обследование, обязаны представить справки о доходах, об отсутствии судимостей .. . Если через такой фильтр прогнать все российские семьи, оказалось бы, что во многих из них реб ё нок находиться просто не может !

К тому же замещающая семья — открытая система, она под постоянным контролем и наблюдением. Поэтому детям там на порядок безопаснее, чем во многих других местах, в том числе — в социальном учреждении.

— Число желающих стать при ё мными родителями с годами раст ё т?

— Я бы не сказала. Оно выросло до определ ё нной величины и с тех пор примерно одно и то же.

Но растут другие положительные тренды. Так, чаще стали обретать семью «сложны е » дет и . Ещ ё пять лет назад было невозможно себе представить, что будут брать, скажем, детей с синдромом Дауна, или с артрогриппозом , или подростков .. . Помню, мы все в нашем фонде готовы были танцевать от радости, когда забирали маленькую девочку, у который был контакт с ВИЧ инф ицированным . Сейчас это уже не редкость .

Сегодня, пожалуй, самая серьёзная проблема в том, что со стороны властей нет содействия семейному устройству , нет на это политической воли. Иначе чем объяснить, что детские дома, откуда дети активно уходят в семьи, перестают комплектовать и потом расформировывают? При этом процветают учреждения, где ребята «маринуются» годами, а на прямой вопрос руководителю, почему так, слышишь в ответ: «У меня дети по три месяца отдыхают на море, какая се мья может это дать?»

— В прошлом году в Петербурге зафиксировано 80 вторичных отказов. Много это или мало? И в ч ё м их причин ы ?

— Много или мало — зависит от того, сколько всего детей было устроено в семьи за тот или иной год . По моим ощущениям, в последнее время эт а цифра не сильно колеблется .

А ч то касается причин, их в основном две. Первая — недооценка ресурса семьи — материального, психологического, педагогического и так далее. Вторая — обманутые ожидания и неготовность с этими ожиданиями расстаться. Это когда у родителей была в голове ч ё ткая картинка того, как должно быть, но она не совпала с реальностью. А отказаться от иллюзий и поменять стратегию поведения не хватает сил.

Я считаю, если бер ё шь ребенка и говоришь: «Я теперь буду твоей мамой!» , — п ерестать ею быть уже нельзя. Ты можешь стать несчастной мамой, рыдающей мамой, мамой, которая все перепробовала , и вс ё равно вс ё плохо. Но ты оста ё шься мамой. Обратного пути нет.

На первом суде по удочерению судья спросил моего мужа: «Что вы будете делать, если ваша дочь вырастет наркоманкой?» И муж ответил: «Всеми силами постараемся этого не допустить. Но если так случится, значит, станем родителями наркоманки»

Похороны вместо свадьбы: СМИ рассказали о потерявшей в ДТП детей семье

СМИ рассказали о многодетной семье, которая потеряла двух детей в ДТП из-за девушки-водителя «сидевшей в телефоне». Соседка Олеся, организовавшая в соцсетях сбор средств в помощь осиротевшим родителям, рассказала, что в семье было 7 человек, пишет «МК». Это жительница Солнцево Марина, ее муж и пятеро детей. Самой старшей 16 лет, Диме 8 лет, Максиму 5 лет, Роме 4 года. Самая маленькая - 9-месячная Вероника.

От травм в ДТП на пешеходном переходе погиб Рома. Вторым погибшим оказался малолетний племянник Сережа. Это сын брата Марины. Брат с семьей приехали в Москву из Череповца на свадьбу родственницы. Но вместо свадьбы попали на двойные похороны.

Всего машина сбила троих детей – выжила только Вероника, сидевшая в коляске. За ее жизнь борются врачи. Сейчас Марина находится в депрессии.

«Разговаривала с ней по телефону. Хотя вообще она почти ни с кем не разговаривает, отвечает односложно: нам не до этого. Ее можно понять. Но мне она сказала, что благодарна всем, кто помог собрать деньги на перевозку тел из морга и на похороны», - сказала Олеся.

С детьми на дороге была Марина и ее мать. Соседи говорят, что у пенсионерки случился сердечный приступ.

ДТП на улице Авиаторов в Москве произошло в минувшую пятницу. Иномарка въехала в людей на пешеходном переходе. Ранения получили два мальчика (5 лет и 3 года) и девятимесячный младенец, находившийся в коляске. Сопровождавшие их взрослые не пострадали. Детей госпитализировали, двое старших умерли в больнице.

В СМИ появились кадры ДТП, на них видно, что девушка не обращает внимания на знаки и на соседний автомобиль, остановившийся перед зеброй, по которой идут люди. Напротив, она прибавляет скорость и буквально сносит детей.

Девушке грозит до 15 лет колонии. Случившееся объяснила тем, что в процессе движения не следила за дорогой, а «сидела в телефоне».

Накануне Никулинский суд столицы заключил ее под домашний арест до 15 сентября. Однако прокуратура обжаловала эту меру пресечения.

Лада Борисовна Уварова

22.11.2011 19:10

Лада Борисовна Уварова - ЛАУРЕАТ СПб Премии "Я - Мама!" 2011 в номинации "Благо Творю".

В организации «Петербургские родители»: председатель совета движения, руководитель проекта «Дети ждут» по поиску родителей для детей-сирот; координация работы проектов, отвечает за работу с государственными чиновниками, СМИ, дружественными организациями.

Имея большой опыт работы в коммерческой сфере, с 2006 г. Лада начала заниматься благотворительностью. Вначале приносила памперсы, салфетки, подарки детям в больницу им. Цимбалина. Потом поняла, что надо более активно участвовать в жизни детей. Так появился проект «Дети ждут» . Проект «Дети ждут» начал работу в конце 2008 года.

Проект «Дети ждут» основан на активном и сборе информации о детях и ее оперативном обновлении. В детские дома и дома ребенка Ленинградской области регулярно выезжают профессиональные фотографы и интервьюеры, которые готовят информацию для нашего портала. Поэтому мы часто обновляем фотографии, и потенциальные усыновители имеют возможность читать развернутые рассказы о детях.

Во время запуска проекта у Лады уже были двое своих детей. В 2006 г. Лада с мужем удочерили девочку Александру, которой было 5 мес. В 2009 г. Саша заболела раком и умерла. Тем не менее за время болезни дочери работа Лады не останавливалась ни на минуту.

Практически вся работа проекта в это время целиком зависела от Лады. Она выезжала в область и делала фотографии детей. Иногда ей приходилось какое то время жить в детских домах. ( Сейчас она помимо деятельности на посту председателя движения тоже занимается этой работой). Командировки Лады иногда длятся месяцами.

(Сейчас у Лады четверо детей из них двое приёмных ( Ирина ( 3 г. ) и Нина (11 лет)).)

с 2006 по 2009 г. были сделаны и запущены в работу: - сайты 16-ти отделов опек Ленинградской области:

1. в феврале 2011 года мы запустили в работу региональный банк данных детей, оставшихся без попечения родителей, Новгородской области.

СЗ БФ «Дети ждут» заключено соглашение с Комитетом образования, науки и молодежной политики Новгородской области, являющегося региональным оператором банка данных детей, оставшихся без попечения родителей» о сотрудничестве в рамках данного проекта.
Новгородская телекомпания «Славия» выразила желание делать смежный телевизионный проект под одноименным названием («Дети ждут») с рекламой интернет-портала www.sirota-no.ru.

2. в феврале 2011 года запущен сайт опеки МО "Парнас" с базой данных детей, подлежащих семейному устройству. Проект осуществляется при поддержке уполномоченного по правам ребенка в СПб Светланы Юрьевны Агапитовой.

В 2010 г. проект получил премию в номинации «Лучший пиар – проект года».

Историю создания проекта с фотографиями можно увидеть здесь:
http://otkazniki-spb.ru/forum/viewtopic.php?t=34

Все участники нашего движения поддерживают кандидатуру Лады на участие в номинации «Благо Творю». Сейчас движение насчитывает более тысячи человек. Мы абсолютно уверены, что Лада достойна номинироваться на эту премию, так как её деятельность заслуживает награды.

Сама Лада о себе говорит так :
«"Почему я этим занимаюсь ? Потому, что я не хочу мириться с тем, что где-то рядом дети страдают от того, что их бросили. Так не должно быть, а если так есть, значит, я тоже за них в ответе. Ведь детей без родителей не бывает, мы все – их родители…
А еще потому, что рядом со мной с тех пор, как я занимаюсь благотворительностью, все время самые лучшие люди – мои соратники, мои единомышленники – люди, которые хотят, чтобы мир был лучше. Люди такой породы, что встретишь в жизни одного такого – и это счастье. А у нас все такие. И все время появляются новые…"

Заместитель председателя движения
РОД «Петербургские Родители»
Цыганкова Юлия

Читайте также: