Мы купались с тобою в оке я держал твое сердце в руке

Добавил пользователь Владимир З.
Обновлено: 05.10.2024

Я вернусь через тысячу лет

За волной налетает волна.
Нет ни берега здесь и ни дна.
Ты, наверно, стоишь у окна.
Ты грустишь. ты пока что одна.
Мы купались с тобою в Оке.
Я держал твое сердце в руке.
А теперь от тебя вдалеке
Я лечу, задыхаясь в тоске.
Я лечу-только ночь в глаза.
Я лечу- и вернуться нельзя.
Улетаю- и тает след.
И лететь еще сотни лет.

Мне мигают огни городов.
Машет ветками лес молодой.
Плещет море зеленой водой.
Светит Солнце мне теплой звездой.
Все родное- в безбрежной дали.
К Андромеде идут корабли.
И в космической черной пыли
Голубой не увидишь Земли.

Я пройду через тысячи бед.
Я вернусь через тысячу лет.
Я не брал ожиданья обет.
Я вернусь, а тебя уже нет.
Я вернусь через тысячу лет.
Так хоть в чем-то оставь мне свой след.

Звёзды, звёзды, только звёзды в сплошной черноте.
Мрачный, грозный щурит космос глаза на людей.
Ночи, ночи - не единого светлого дня.
Очень, очень далеко от тебя до меня.

Исай Давыдов. "Я вернусь через тысячу лет".

Прочитал на днях эту повесть. и все нет покоя. Повесть о настоящем человеке, повесть о дружбе, о силе духа, о любви. Печальное произведение. Потери - они всюду. и всегда. Нужно уметь их пережить. И оставаться собой.

Но строки этой песни. что-то в них есть. Что-то такое, от чего мне нет покоя. Нигде.
Сам не пойму.

Другие статьи в литературном дневнике:

16.11.2011. 100 рецензий
08.11.2011. Я вернусь через тысячу лет

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Мы купались с тобою в оке я держал твое сердце в руке

ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 275 775
КНИГИ 649 120
СЕРИИ 24 723
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 607 759

Я вернусь через 1000 лет. Книга 1

Я шагаю по изумительно красивой земле гигантскими шагами. С поляны на поляну. С одного берега реки – на другой. Я шагаю по зелёным лесам и сине-стальным озёрам, пересекаю длинный извилистый, как норвежские фиорды, залив и иду над голубым морем.

Это не южное море. Это северное море. Холодное море. Потому и закат тут вполнеба.

Я иду над морем на закат. И поднимаюсь всё выше и выше.

Вот уже и тучи подо мною. И я легко перешагиваю с одной на другую.

Они сверху вовсе не тёмные, эти тучи. Они светлые, серебристые.

Не зря англичане в старину говорили: «У каждой тучки – серебряная изнанка».

Я шагаю по тучам, и надо мною плывут лёгкие, совсем уже белые облака, до которых не дотянуться – слишком высоко они.

Я ухожу всё дальше и дальше от той, первой своей жизни, в которой было много радости и много горя.

Я молод. У меня крепкие руки и сильные ноги, и мускулы – как камни.

По существу, я ещё мальчишка, но у меня седые волосы, и я видел столько, что этого хватило бы, наверное, на три полные жизни.

Я видел свою прекрасную родину, невообразимо далёкую, совершенно недостижимую теперь. В наш век не всем выпадает такое великое счастье. Уже многие тысячи, сотни тысяч людей рождаются, живут и умирают, так и не побывав на своей родине. А я, как сейчас, вижу улицы громадного родного города и свою школу на окраине, и поросшие лесом Уральские горы за ней.

Туда для нас нет возврата. Никто ещё не возвращался отсюда туда.

Я видел бесконечность. Настоящую бесконечность, а не тесный обжитой мирок Солнечной системы. Не всем дано видеть это. Даже в наше космическое время.

И я узнал другую жизнь, полную опасностей и горя, неведомых на моей родине.

Мы сами выбрали себе такую жизнь. Нам не на что жаловаться.

А теперь я ухожу и из этой жизни. И скоро она может показаться лёгкой и прекрасной. Потому что впереди – худшее.

Я не хотел бы уходить в неизвестность. Но так сложилось…

Вначале мы уходили в неизвестность все вместе.

А теперь уходим по одному. Это труднее.

Вот и мой черёд…

Я шагаю и шагаю по тучам на закат. Как дух. Как «бог».

Но я не дух. У меня крепкое земное тело. И всё земное нужно ему. И долго будет нужно.

И пока я не «бог». Мне ещё предстоит стать «богом»…

Когда уходишь в другую жизнь, надо забыть всё прежнее. Говорят, так легче.

Но пока я не могу забыть. И может, никогда не смогу.

Мне ещё долго идти по тучам. Я буду перешагивать через острова и заливы, через леса и плоскогорья незнакомого материка.

Пока что он далеко впереди, этот материк – громадный и неизвестный.

На нём сотни диких племён. А может – тысячи?

И которое из них – моё?

Я ничего не знаю о них, кроме того, что они – есть!

Там, на этом материке, я стану «богом».

Никогда не был «богом». И какой из меня «бог» получится?

Ведь в школе нас этому не учили…

Мне ещё очень долго шагать по тучам. Наверно, успею вспомнить всю свою первую жизнь – с того самого дня, когда эта зловеще прекрасная планета потребовала от меня первой жертвы. Всю жизнь, как в древнем кино – лента за лентой, кадр за кадром…

Лента первая. Родина

1. Мой первый космос

Мне девять лет. Я сижу в столовой нашей квартиры. Столовая у нас очень большая. Но когда собираются гости, здесь бывает тесно. Так много гостей. И почти все – учёные. Потому что папа – тоже учёный. Он работает в Уральской Академии наук и пишет толстые книги. Я не раз листал эти книги, но ничего не понимаю в них. Все буквы и цифры знакомые, и много знакомых слов, но больше незнакомых. И, главное, смысл непонятен.

Папа говорит, что мне нужно двенадцать лет учиться, чтобы начать разбираться в его книгах. А я уверен, что буду разбираться в них уже через три года, когда в шестом классе мы закончим изучать неорганическую химию и начнём органическую. Папа пишет как раз про неё – про органическую химию.

Но папа не только пишет. Он связан со многими заводами мира, и часто уезжает на заводы, и целая полка в его кабинете завалена образцами различных пластмасс, составы которых разрабатывал папа.

В столовой у нас одна стена белая. Это большой телевизор. В других комнатах есть маленькие – такие белые окошечки в стенах. В моей комнате телевизор настроен только на детские программы. А когда я хочу смотреть взрослые – иду в столовую.

Вот и сегодня я тут. Потому что улетает от Земли самый большой космический корабль. Таких ещё не было. В нём двести человек и всякие мастерские, заводы, вездеходы на гусеницах, колёсах и на воздушной подушке. В нём речные катера и свёрнутые дирижабли, маленькие транспортные ракеты и разобранные вертолёты.

По существу, это не корабль, а целый город. И он полетит очень далеко. К зелёной планете Рита, на которой живут первобытные люди.

Об этом корабле и об этой планете в последнее время много говорили и по радио, и по телевидению.

Открыли планету давно, ещё когда я не родился, и долго спорили: посылать или не посылать туда людей. Решили посылать и стали строить космический корабль.

Строили его на Третьей космической станции. Потому что она самая большая. Но даже она оказалась мала для такого корабля, и её пришлось расширять.

Теперь корабль улетает. И это будут показывать по телевидению. Вообще старты космические показывают редко. А старта большого космического корабля я ни разу не видел. Я специально ушёл из интерната, чтобы посмотреть этот старт дома, спокойно, чтобы никто не мешал. В интернате ребята перед телевизором наверняка будут галдеть, прыгать, толкаться, и я что-нибудь пропущу. А пропускать нельзя ничего. Потому что я стану астронавтом. И для этого надо знать всё о космических кораблях, об их стартах и вообще о космосе.

…Вот сейчас издали показывают всю Третью космическую станцию и корабль, прижавшийся к ней.

Я знал, что он не меньше самой станции. Но такого не ожидал.

Он напоминает дельфина, этот корабль. Громадного дельфина с длинными треугольными плавниками. Он возвышается над плоским кругом космической станции, как гора возвышается над каким-нибудь горным озером.

Корабль – серебристо-зелёный. А станция – серебристо-белая. И глядеть на них очень интересно. Как будто перед тобой две красивые большие игрушки.

– Сегодня вы увидите старт космического корабля «Рита-один», – произносит за экраном спокойный густой мужской голос. – Двести юных астронавтов, двести молодожёнов улетают сегодня с нашей планеты навсегда…

Я не очень внимательно слушал то, что говорил диктор. Любой мальчишка в нашей школе знал всё это. Потому что полёт готовился долго, и было много споров.

А теперь взрослые об этом уже не спорят. Теперь спорят мальчишки. О том, кто будет командиром корабля – Аркадий Резников или Михаил Тушин. У нас в классе образовались даже две партии. Одна за Резникова, другая – за Тушина. Я – за Тушина. Потому что он родился в космосе, и ещё мальчишкой, вместе с родителями, открывал планету Рита. И ещё потому, что планета названа так в честь его матери. Его мать погибла там. Это её звали Рита…

А многие ребята – за Резникова. Потому что он считается лучшим пилотом космоса и провёл в нём ровно половину своей жизни – двадцать три года из сорока шести. И открыл не одну планету, а пять, и ещё одну новую «чёрную дыру». Правда, на открытых им планетах первобытных людей не было. И вообще не было жизни. Но ребята, которые за него, говорят, что он же в этом не виноват…

Резников, Тушин и их жёны летят вместе с двумя сотнями молодых астронавтов. И среди этих двух сотен – сын Резникова и дочь Тушина. Правда, они поженились не друг с другом, как все в нашем классе хотели бы. Они поженились с какими-то другими молодыми астронавтами, и нас это сначала очень огорчило. Но потом мы решили, что огорчаться не стоит – всё равно они летят вместе, на одном корабле. Какая разница, кто на ком женат?

Мы купались с тобою в оке я держал твое сердце в руке

Виктор Хара «Аманда и Мануэль»
Перевод П. Глушко

Я вижу тебя, Аманда:
в глазах твоих юный хмель,
ты бежишь под дождем к заводу,
где работает Мануэль.

В твоих волосах дождинки,
улыбка - само торжество,
ты никого не видишь,
сейчас ты увидишь его,

Пять минут перерыва,
как быстро они бегут,
но жизнь похожа
на вечность
и в пять недолгих минут.

Снова поет сирена,
окончился перерыв,
ты идешь,
улыбкою нежной
улицы озарив.

В пять минут расцветало
все твое существо.
Ты шла по улицам мокрым,
чтобы увидеть его,
его,
его,
его…

Потом он ушел на сьерру,
смирный твой Мануэль,
и пять минут кровожадных
пять раз поразили цель.

Снова гудит сирена,
И голос ее - как стон,
Многие не возвратились,
Не возвратился и он.

А я вспоминаю, Аманда.
в глазах твоих юный хмель,
ты бежишь под дождем
к заводу,
где работает Мануэль.

Глаза у бога грустны и огромны,
Терзают душу и сердце жгут…
- Господи, господи, я невиновна,
За что, скажите мне, меня убьют?

Святые вопят почерневшими ртами,
К бездонному куполу руки воздев.
Стучат барабаны, стучат барабаны,
Стучат барабаны на Пляс де Грев.

Шипел инквизитор: «Скажи его имя,
Навеки прощаясь с юдолью земной».
-Любимый, любимый, любимый, любимый…
Сквозь пламя и копоть неслось над толпой.

Ты знаешь, мой милый, что я прозаична,
Ровна, равнодушно-спокойна для всех.
В наш век не модно быть романтичной,
Душевный восторг вызывает смех.

Но я, на минуту забыв окруженье,
Мненье толпы на мгновенье презрев,
Безумно завидую этой женщине,
Сожженной когда-то на Пляс де Грев.

Завидую стойкости, мной неизведанной,
Мужеству, шедшему сквозь века.
Я тоже хотела бы сделаться ведьмою,
Чтобы узнать, как она глубока

Любовь настоящая и прошедшая.
И та, что давно превратилась в прах.
Хотела бы я, как и эта женщина,
Огня поцелуй пронести на губах.

Автор неизвестен, название тоже. Стих из моей юношеской тетради стихов ) В сети ничего не нашла. Если кто-то сообщит информацию по данному произведению, буду крайне признательна =)))

Девочки, может кто знает этот стих.

Где бы ты ни был, я буду с тобой.
Буду листвою под ноги ложиться,
Буду снежинками в поле кружиться,
Если на лыжах ты выйдешь с другой.

Где бы ты ни был, я буду с тобой.
Буду дорогой к родимому дому,
Буду грозою сверкать перед громом,
Если подумаешь ты о другой.

Где бы ты ни был, я буду с тобой-
В солнечном свете и запахе моря.
Ты не узнаешь ни страха, ни горя,
Если не будешь ты рядом с другой.

Где бы ты ни был, лети вольной птицей,
Только помехой я быть не хочу.
Если ты любишь, нет счастью границы-
Ветром попутным с тобой полечу!

Благодарочка 1

Профиль
Песни
Биография
Фото
Альбомы
Видео
Филипп Киркоров - Зайка моя
ML > Исполнители > Филипп Киркоров > Тексты и переводы > Зайка моя
95569ЧЕЛОВЕК ПОДЕЛИЛИСЬ

Текст песни Филипп Киркоров - Зайка моя
Зайка моя! Я твой зайчик.
Ручка моя! Я твой пальчик.
Рыбка моя! Я твой глазик.
Банька моя! Я твой тазик.

Солнце мое! Я твой лучик.
Дверца моя! Я твой ключик.
Ты стебелек, я твой пестик.
Мы навсегда с тобой вместе!
Зайка моя!

Я ночами плохо сплю,
Потому что я тебя люблю,
Потому что я давно, давно тебя люблю!

Ты бережок, а я речка.
Ты фитилек, а я свечка.
Ты генерал, я - погоны.

Ты паровоз, я - вагоны.

Крестик ты мой, я твой нолик.
Ты мой удав, я твой кролик.
Ты побежишь, а я рядом.
Ты украдешь, а я сяду.
Зайка моя!

Буду любить тебя страстно,
Пусть говорят, что это опасно.
Я для тебя сверну горы,
Ты Пугачева, но я ведь Киркоров!
Зайка моя!

Благодарочка 2

Да их десятки на первый же запрос в Гугл) Ищите!

Благодарочка 1

Благодарочка 1

Я ночами плохо сплю,
Потому что я тебя люблю,
Потому что я давно, давно тебя люблю!

Ты бережок, а я речка.
Ты фитилек, а я свечка.
Ты генерал, я - погоны.

Ты паровоз, я - вагоны.

Крестик ты мой, я твой нолик.
Ты мой удав, я твой кролик.
Ты побежишь, а я рядом.
Ты украдешь, а я сяду.
Зайка моя!

Где бы ты ни был - я тебя чувствую,

Чтобы ни делал - я принимаю.

Пусть тебе ветер удачи сопутствует,

Гвозди в ладонях моих выдирая.

Знаю - однажды - обнимешь неистово,

В час, когда кокон закат оплетает.

Счастье своё у судьбы позаимствую

И не отдам его, не потеряю.

Сильные руки держат настойчиво,

Сладкие губы целуют без памяти.

Взгляда не прячешь за тенью уклончиво,

Каждая клеточка жжётся от пламени.

Лунное золото сердце питает -

Таю прижавшись к любимому телу.

Я, как никто, изнутри тебя знаю,

И как никто, понимаю всецело.

Ты меня любишь, изнемогаешь,

С силой задушишь в объятиях нежных.

Больше во снах ты моих не растаешь,

И не оставишь меня без надежды.

Такой нашла, тоже теперь мучаюсь))

Благодарочка 1

Если будет угодно Тристану
Помечтать при полночном светиле –
Я покорно Изольдою стану,
Как по нотам, в указанном стиле.

Если судно волна раскачала,
Алый парус наполнен Бореем –
Я навстречу сбегу по причалу,
Я – Ассоль, если хочется Грэю.

Чтобы Пятницей стать – Робинзону,
Только в женском, естественно, роде,
Я найду, сколько надо, резону
И при нашей прохладной погоде.

Ты прицелишься – лёгкою ланью,
Я до выстрела – под ноги лягу,
Твоему уступая желанью,
Словно пассам великого мага.

Если ты пожелаешь резвиться,
Разомну занемевшую спину,
Вздыблю шерсть, укрощённою львицей,
И рычаньем дополню картину.

А когда ты придвинешься близко –
Сомневаясь, но всё-таки веря,
Замяукаю ласковой киской,
Усыпив плотоядного зверя.

Если что – отзовусь адекватно –
Ненавязчиво и без испуга:
Стану просто игрушкою ватной –
Мы ж всегда понимали друг друга…

Хоть кому-то покажется странным:
Быть покладистой пленницей Вуду –
Я прильну к тебе листиком банным –
Не отлепишь, ни силой, ни чудом!

У них все было хорошо, Была хорошая погода, Вокруг.

У них все было хорошо,
Была хорошая погода,
Вокруг росло все и цвело.
Она любила его очень,
Он о любви твердил всегда.
Гуляла с ним она до ночи,
А ночью быть с ним не могла.
Но вот однажды сильно пьяный
Он к ней с улыбкой подошел.
"Пойдем с друзьями погуляем
Тебе там будет хорошо!"
Она немного помолчала,
Потом сказала: "Что ж пошли!"
"В квартире той веселье было,
Звучала музыка и смех.
Там отмечали новоселье,
Она парней узнала всех.
Там было две всего девчонки
Она их знала хорошо
К ним подошла она тихонько,
Заговорила про свое.
Потом все выпили за встречу,
За дружбу, верность и любовь,
Он закурил, пустив колечки
всем налили до краев.
Но скоро за окном стемнело
Она сказала: "Мне пора!"
И вот уйти уже хотела.
И быстро к двери подошла.
Её догнал он у порога,
И сильно за руку схватил
"Останься здесь ещё немного" -
Её он грубо попросил.
Она сказала: "Уже поздно,
Меня ждёт мама, мне пора,
Ты позвони мне завтра утром
Ну, всё, пока, люблю тебя!"
Но он схватил её за руку
И силой в спальню потащил,
А перед этим ещё рюмку
Просто залпом осушил.
И вдруг ей стало страшно.
И были слёзы на глазах,
Но слёзы лились понапрасну
появилась дрожь в ногах.
И на лице с улыбкой глупой,
Ее он бросил на кровать,
Потом сказал: "Ну что, подруга,
Тебя хочу я поласкать!"
Он потянулся к ней всем телом
начал в губы целовать,
Она от стpaXа онемела
и тихо начала рыдать.
Но он вскочил, сказал:
"Довольно,
ну, сколько можно мне терпеть?
С тобой встречаемся мы долго,
Хочу тебя я поиметь!"
"Не надо!" - вскрикнула девчонка,
"Ведь я же девочка еще!
Ты поиграешь, после бросишь,
Не пожалеешь ни о чем!"
Но он сказал: "Неправда это!
У нас все будет хорошо!
Ведь нам дано так от природы
и это будет, как в кино."
Ее просил он очень долго,
Она твердила только "Нет!"
И был удар тот очень звонкий
на лице остался след.
От боли вскрикнула девчонка.
И посмотрела на него,
Он пьяный был и был жестоким,
Ему все было все равно,
Она кричала, вырывалась,
А он схватил ее сильней,
Он бил ее, она кусалась.
И очень больно было ей.
Он начал рвать на ней одежду
и сил уж не было кричать,
Он стал белье с нее срывать.
Потом сказал: "Ну, что, шалава,
Давай-ка ногу поднимай
И мне плевать на эти слезы,
Ты не реви, а помогай!"
Она немного приподнялась,
Прикрыла грудь своей рукой,
А про себя она молилась
"За что мне это, Боже мой?"
В нее вошел он очень резко
И вдруг ее пронзила боль.
От этой боли, чтоб не вскрикнуть
Она прикрыла рот рукой
Но вот конец
Он слез с нее и лег с ней рядом
Она прикрылась простыней
И жизнь ей показалась адом
Он захрапел, она привстала
Часы пробили 5 утра.
А за окном уже светало
Она к одежде подошла.
Оделась быстро, как сумела.
Внутри болело у нее
И так ей плакать захотелось
Она рыдала, вспомнив все.
И подойдя вдруг к телефону.
Набрала номер: "Это я
Прости меня, моя родная
Прости за то, что не пришла"
И мама в трубку прошептала
"Иди домой, я жду тебя,
тебя я дочка понимаю
Сама ведь молодой была"
И положив тихонько трубку
Надела туфли у окна
Поправив порванную юбку
Она домой к себе пошла.
Там обо всем сказала маме
И мать была поражена
"Ведь ты его давно уж знала.
Но не узнала в нем скота"
И вот спустя одну неделю
Он все же к ней домой пришел.
И листья на балкон слетели
А он просил простить его.
И у нее дрожали руки
"Ну что сказать ему теперь?"
За что, за что мне эти муки?
Зачем ему открыла дверь?
Она сказала: "Я прощаю
Об этом я не расскажу.
Ушел он, не сказав ни слова.
С улыбкой гордой на губах
И в ней тоска проснулась снова,
явились слезы на глазах.
Ну, а потом она узнала,
Он приходил из-за того,
Чтобы не сесть. И. Рано утром
Ей мать сказала: "Слушай, дочь,
Твой срок беременности малый,
И я могу тебе помочь
И вот лежит она в палате.
И что-то пишет на листке
"Прощай, мамуля, все прощайте!"
Проносится в ее уме
Она стоит на крыше дома
И слезы льются по щекам.
И шепчет лишь 4 слова
"Люблю, люблю тебя, прощай"
Милиция и лужа крови
Стоит толпа, рыдает мать
А ведь такая молодая
Никто не мог предугадать.
О гибели ее узнал и он,
Но к гробу все ж не подошел
Под руку шел с другой девчонкой
Им вместе было хорошо.
А через день, придя с работы,
Он старую газету взял
И из нее упало что-то,
Письмо то было от нее
Он сел на стул читать записку
"Ну, здравствуй милый, это я
Ты приходи, чтоб попрощаться
И поцелуй в гробу меня
Тебя любила я так сильно,
Была я счастлива с тобой
Меня уж нету, я на небе
Себя ни в чем ты не вини,
А нашего с тобой ребенка,
Я забрала с собой, прости
Ну что ж, прощай,
будь счастлив милый!
Всего хорошего тебе
Ты сам люби и будь любимым
Не забывай лишь обо мне
С подругой, я надеюсь, счастлив будешь
Ее сильней меня полюбишь
Теперь прощай, люблю тебя!
Он прочитал записку дважды,
Из глаз его текла слеза
Могиле, как и ей однажды
Он прошептал . "Люблю тебя!"

Мы купались с тобою в оке я держал твое сердце в руке

Остерегайтесь гнева терпеливого человека

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.

"Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?" -
"Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой". -
"О нет, то белеет туман над водой".

"Дитя, оглянися; младенец, ко мне;
Веселого много в моей стороне:
Цветы бирюзовы, жемчужны струи;
Из золота слиты чертоги мои".

"Родимый, лесной царь со мной говорит:
Он золото, перлы и радость сулит". -
"О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы".

"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей
Узнаешь прекрасных моих дочерей:
При месяце будут играть и летать,
Играя, летая, тебя усыплять".

"Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей". -
"О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне".

"Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой". -
"Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать".

Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал.
В руках его мертвый младенец лежал.

Василий Жуковский.
1818 г.

После нас хоть потоп..

ЕСЛИ Я ЗАБОЛЕЮ
Ю.Визбор - С.Смеляков

Если я заболею, к врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям, - не сочтите, что это в бреду, -
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте упавшую с неба звезду!
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте упавшую с неба звезду!

Я шагал напролом, никогда я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых жестоких боях,
Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой
И укройте меня одеялом в осенних цветах.
Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой
И укройте меня одеялом в осенних цветах.

От морей и от гор веет вечностью, веет простором.
Раз посмотришь - почувствуешь: вечно, ребята, живем!
Не больничным от вас ухожу я, друзья, коридором,
Ухожу я, товарищи, сказочным Млечным Путем.
Не больничным от вас ухожу я, друзья, коридором,
Ухожу я, товарищи, сказочным Млечным Путем.

После нас хоть потоп..

БАЛЛАДА О МЁРТВОМ СОЛДАТЕ
Вячеслав Афанасьев

В полночный час,
В глубокий мрак,
Вздымая сырь и смрад,
Могилы братской сбросив прах,
Встаёт лихой солдат.

Над ним клубиться Млечный Путь
Мглой газовых атак,
А в продырявленную грудь
Свистит сухой сквозняк.

Он пал, как доблестный солдат,
Оставив дом, семью,
И по уставу – райский сад
Обещан был ему.

Так королевский манифест
Перед войной гласил,
А чёрный поп, тот манифест,
Поднявши крест святил…

Что ж, если власть от бога им
Дана, - то смерть не в счёт.
Пусть вместо жизни – прах и дым,
Солдат своё возьмёт!

И вот он, вытянувшись в рост
В шинельке боевой,
Плывёт сквозь строй
Осенних звёзд,
Мотая головой.

Покрытый ржавчиной крови,
Плывёт, скрипя, скелет,
Он ищет райских врат…
Увы!
В пространстве рая нет.

Лишь звёзды вкруг да тишина
Прозрачнее стекла,
Да на медалях седина
Окутала орла.

То славы прах низвергнут в мрак,
Где только вечность – быль,
Спит на казенных сапогах
Космическая пыль.

…Тула-сюда –
устал мертвец
Тяжёл средь звёзд поход.
В груди болтается свинец,
И горечь глотку жжёт.

Он ковш Медведицы берёт
Костлявою рукой
И льёт в песком набитый рот
Напиток грозовой.

Как вепрь,
колотиться в кадык
Солдатская душа,
И багровеет мёртвый лик
Ненавистью дыша.
Медали прочь! Погоны прочь!
И нараспашку грудь!
Там ждёт земля и день и ночь,
Чтоб пепел войн стряхнуть.

За тех, кто жив, кто точит штык
На истинных врагов,
Туда пронесть победный крик –
Вся ярость всех веков!

Солдат встаёт во весь свой рост,
Папаха набекрень, -
И вот летит с далёких звёзд
Его худая тень.

Она, как мстительный аркан,
Ложиться вкруг земли,
Где ждут расплаты за обман
Попы и короли.

Quod erat demonstrandum.

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер,
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

Там, на высях сознанья - безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичом,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.

В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
Да неверный оттенок разбросанных кос.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня -
И Отчаянье было названье ему.

не помню автора, но вот что есть:

Двум смертям не бывать, не минуешь одной,
А потом - кто куда. Мы, как птицы, вольны.
Всем воздастся по вере. Но, мячик шальной,
Я скочу между небом и шаром земным.
Сколько всяких чудесных миров - просто блеск!
Только мне все неймется, презрев райский сад,
Умирать и рлждаться опять на Земле,
И Господь измотался пинать меня в зад.

Все равно, я вернусь через век хоть на миг
В этот тысячу раз мною проклятый мир.
Все равно, я вернусь, - не понять, для чего, -
Потому что никак не могу без него.

Что я здесь потерял? Что ни жизнь - то вопрос.
Я же видел на лицах звериный оскал,
Задыхался от гнева и слезы глотал, -
Почему я к Земле, как корнями, прирос?
В этом мире, друзья, нет покоя ни дня:
И кресты, и костры - это все для меня,
Только вам не отвадить меня от Земли
Громовым заклинанием: "Целься и пли!"

Ведь нельзя же успеть за одну только жизнь
Всех хороших людей меж собой подружить,
Не успеть обойти миллионы дорог,
Увидать, как раскроется каждый цветок.
Здесь закаты и кони в речном серебре,
Здесь не воздух - настой свежескошенных трав.
Как влюбленный дурак, я несу этот бред.
Только тот, кто влюблен, - он, как правило, прав!

Корвин: "Политика дело - тонкое.."
Рэндом: "Ты у комара хрен видел?"
Корвин: "Нет."
Рэндом: "Так вот политика - еще тоньше.."

"Не будите во мне зверя. Особенно императора.."© Санни

Остерегайтесь гнева терпеливого человека

Почти. «Лесной царь» Жуковского – это перевод И. Гете. Но красивый и самоценный.
А вот – стихи самого Жуковского. Одна из моих любимых баллад.

Старый рыцарь

Он был весной своей
В земле обетованной
И много славных дней
Провел в тревоге бранной.

Там ветку от святой
Оливы оторвал он;
На шлем железный свой
Ту ветку навязал он.

С неверным он врагом,
Нося ту ветку, бился
И с нею в отчий дом
Прославлен возвратился.

Ту ветку посадил
Сам в землю он родную
И часто приносил
Ей воду ключевую.

Он стал старик седой,
И сила мышц пропала;
Из ветки молодой
Олива древом стала.

Под нею часто он
Сидит, уединенный,
В невыразимый сон
Душою погруженный.

Над ним, как друг, стоит,
Обняв его седины,
И ветвями шумит
Олива Палестины;

И, внемля ей во сне,
Вздыхает он глубоко
О славной старине
И о земле далекой.

Debes ergo potes

Я не люблю
Владимир Высоцкий

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда - наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой, -
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья -
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье, -
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более - когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены -
Я это никогда не полюблю!

После нас хоть потоп..

Порой заведут нас идеей пустой,
Как будто часы заводные, -
И ходим мы, кружим покорной толпой,
До собственных мыслей глухие.

А если вдруг кто-то из нас зазвонит,
Как слишком поспешный будильник, -
Мгновенно к тому часовщик прибежит
С набором отвёрток и шпилек;

И, вскрыв его душу, как корпус часов,
С изрядною долей смекалки,
Немедленно вставит взамен тормозов
В колёса ей крепкие палки.

А после, пред тем, как ту душу закрыть,
На ней объясняет наглядно,
Как больно вперёд остальных уходить –
Чтоб было другим неповадно.

The Raven
by Edgar Allan Poe
First Published in 1845

Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of someone gently rapping, rapping at my chamber door.
" 'Tis some visitor," I muttered, "tapping at my chamber door;
Only this, and nothing more."

Ah, distinctly I remember, it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow; vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow, sorrow for the lost Lenore,.
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore,
Nameless here forevermore.

And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me---filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
" 'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door,
Some late visitor entreating entrance at my chamber door.
This it is, and nothing more."

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir," said I, "or madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is, I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you." Here I opened wide the door;---
Darkness there, and nothing more.

Deep into the darkness peering, long I stood there, wondering, fearing
Doubting, dreaming dreams no mortals ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word,
Lenore?, This I whispered, and an echo murmured back the word,
"Lenore!" Merely this, and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping, something louder than before,
"Surely," said I, "surely, that is something at my window lattice.
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore.
Let my heart be still a moment, and this mystery explore.
" 'Tis the wind, and nothing more."

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately raven, of the saintly days of yore.
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But with mien of lord or lady, perched above my chamber door.
Perched upon a bust of Pallas, just above my chamber door,
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
"Though thy crest be shorn and shaven thou," I said, "art sure no craven,
Ghastly, grim, and ancient raven, wandering from the nightly shore.
Tell me what the lordly name is on the Night's Plutonian shore."
Quoth the raven, "Nevermore."

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning, little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door,
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
With such name as "Nevermore."

But the raven, sitting lonely on that placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing further then he uttered; not a feather then he fluttered;
Till I scarcely more than muttered, "Other friends have flown before;
On the morrow he will leave me, as my hopes have flown before."
Then the bird said, "Nevermore."

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless," said I, "what it utters is its only stock and store,
Caught from some unhappy master, whom unmerciful disaster
Followed fast and followed faster, till his songs one burden bore,---
Till the dirges of his hope that melancholy burden bore
Of "Never---nevermore."

But the raven still beguiling all my sad soul into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird, and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore --
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt and ominous bird of yore
Meant in croaking "Nevermore."

Thus I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl, whose fiery eyes now burned into my bosom's core;
This and more I sat divining, with my head at ease reclining
On the cushion's velvet lining that the lamplight gloated o'er,
But whose velvet violet lining with the lamplight gloating o'er
She shall press, ah, nevermore!

Then, methought, the air grew denser, perfumed from an unseen censer
Swung by seraphim whose footfalls tinkled on the tufted floor.
"Wretch," I cried, "thy God hath lent thee -- by these angels he hath
Sent thee respite---respite and nepenthe from thy memories of Lenore!
Quaff, O quaff this kind nepenthe, and forget this lost Lenore!"
Quoth the raven, "Nevermore!"

"Prophet!" said I, "thing of evil--prophet still, if bird or devil!
By that heaven that bends above us--by that God we both adore--
Tell this soul with sorrow laden, if, within the distant Aidenn,
It shall clasp a sainted maiden, whom the angels name Lenore---
Clasp a rare and radiant maiden, whom the angels name Lenore?
Quoth the raven, "Nevermore."

"Be that word our sign of parting, bird or fiend!" I shrieked, upstarting--
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken! -- quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!"
Quoth the raven, "Nevermore."

And the raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming.
And the lamplight o'er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
Shall be lifted---nevermore!

Мы купались с тобою в оке я держал твое сердце в руке

Мой вам совет: при любых обстоятельствах
Делайте вид, что на сердце покой.
Это ваш шанс избежать обязательства
Всем объяснять, что случилось с тобой!

Будьте приветливы, доброжелательны,
Стрессоустойчивы, в чем-то просты.
Много читайте, тогда обязательно
Речи и мысли не будут пусты.

Не осуждайте других, не злорадствуйте!
Помните истину: прошлого нет.
Возраст неважен, указанный в паспорте,
Только душа знает, сколько вам лет.

Будет тогда в жизни все замечательно,
Снимет любую печаль, как рукой!

Но главное здесь - при любых обстоятельствах
Делайте вид, что на сердце покой.

доктор, такое дело-
нерва тугая нить
перетянуло тело!
(чувства не объяснить

близкого к катастрофе)
кто-то украл весну!
доктор, вколи мне морфий!
я не могу уснуть!

что происходит в мире?
или в моей груди?
или моей квартире?
доктор огороди!

спрячь меня в санаторий
от посторонних уст.
доктор, такое горе!
я иступлен от чувств!

мимо все время кто-то
ходит, но я один!
я исчезаю, доктор!
доктор, адреналин!

где тут аптека? йоду!
выпишите "лежать!"
дайте мне кислороду!
я не могу дышать!
_
доктор расхохотался
"нету таких аптек.
вам не нужны лекарства
вам нужен
человек".

этот мир не спасти от потерь и печали,
но я верю в любовь, что не знает границ.
сколько разных имён у меня за плечами,
и ненужных для сердца потерянных лиц.

как прекрасна зима в приоконном узоре,
я люблю этот век, этот день, это час.
да, стремительна жизнь — надышаться бы морем
и весенним дождем и тобой
— прозапас.

и плывут корабли и летят самолеты,
и как поезд-стрела пролетают года.
сохранить бы в душе очень важное что-то,
и тебя сохранить
навсегда,
навсегда.

Я не сужу людей, не злословлю в мыслях,
Не торможу рукой проходящих мимо,
И, потеряв в игре театральной смысл
Мной решено: всегда выходить
без грима.

Я уважаю близких, люблю искусство,
Не предаю. Стараюсь со всеми сладить,
Но потеряв к чему-то былые чувства.
Мной решено: всегда уходить
не глядя.

Хвастаться не люблю - проживаю скромно!
Шуму машин предпочту тишину прибоя.
Где бы я ни был - я помню дорогу к дому,
С кем бы ни был - всегда
остаюсь собою!

Ты выбираешь женщину рассудком,
Не сердцем и не голосом души.
От этого мне делается жутко:
Как так умеют люди, расскажи?

Она должна быть стройной и покорной,
Предельно ясной в мыслях и словах,
И волосы, постриженные ровно,
Должны лежать покорно на плечах.

Она должна всегда вставать с рассветом,
Готовить чай и поливать цветы;
И соблюдать любые этикеты,
В любое время, как захочешь ты!

Но эта не пойдет к тебе босая,
По снегу, дожидаться у ворот!
Не будет мокнуть, стоя у трамвая,
Забыв в квартире курточку и зонт!

Не постучится в дверь в ночи глубокой -
Сказать, что без тебя нельзя дышать!
И, если надо, станет очень строгой,
И, если надо, — доброй, словно мать!

И горько мне от этой дешевизны.
Набрав в ладонь посредственный букет,
Ты выбираешь женщину для жизни,
Как выбирают пищу на обед.

Если пусто в душе — значит время сменить маршрут.
Запиши в голове разборчиво, без чернил:
Если любят тебя — обязательно подождут,
Если счастье придет — значит ты его заслужил.

Сколько не было б лет — душою будь молодым,
И не думай когда и где будет твой финал.
Не любящих тебя — спокойно отдай другим.
Отраженье ищи в душе, а не у зеркал.

Если дом опустел — не бойся покинуть дом.
Если город не тот — решайся и двигай прочь!
Если ленишься ты — все дастся с трудом,
И никто и ничем не сможет тебе помочь.

Если враг у тебя — врагу пожелай добра.
К каждой мелочи в жизни всегда будь открыт и рад.
Если просят уйти — то значит тебе пора,
И не смей никогда с укором смотреть назад.

И не бойся искать — такие своё найдут!
И не бойся терять на это ни лет, ни сил!
Если любят тебя — обязательно подождут,
Если счастье придет — то ты его заслужил.

Я теперь без труда грусть меняю на смех,
Я теперь не держу проходящее мимо:
Ты просил меня стать самой сильной из всех -
Так любуйся, насколько я неуязвима!

Я теперь не сижу в тишине гробовой,
Не впадаю в тоску, не впадаю в немилость:
Ты просил меня брать все от жизни с лихвой -
Так смотри же, как много во мне поместилось!

Но что лучше всего: я умею любить -
Так умею любить, что другим и не снилось!

Ты учил меня лгать и учил меня жить -
Так гордись, наконец: я всему научилась!

Как измучил меня мой город.
Ты все можешь, ты всех сильней:
Спрячь меня за зеленые горы,
От всего меня спрячь на земле!

От машин, телефонов, зданий,
От людей, что не слышат нас!
Понимаешь? И мы устанем,
Если нам не сбежать сейчас!

Мы живем от квартир до станций,
Как в асфальте живет земля.
Понимаешь? Мы можем сдаться,
Но ведь этого нас нельзя!

Я смотреть не могу на лица
Бестолково идущих в ряд:
Спрячь меня от моей столицы,
И не смей отпускать назад!

Не хочу я ждать светофоров
Или ждать в магазине сдач:
Спрячь меня за зелены горы,
От всего на планете спрячь!

Я руки свои опускаю: тебя не изменишь.
При этом раскладе цена моим чувствам — грош.
Какое мне дело, что ты ни во что не веришь?
Какое мне дело, что ты никого не ждешь?

Не будет ничьей вины, что среди всех прочих
Из памяти вскоре твоей навсегда уйду.
Какая мне разница, где ты проводишь ночи,
Бессмысленно праздные ночи в хмельном бреду?

Так вот, я готова сдаться: так будет проще.
С таким недостатком чувств — далеко не уйдешь.
Какое мне дело, что ты ничего не хочешь?
Какое мне дело, что ты ничего не ждешь?

Ах:
Я бы укрыла тебя шерстяным одеялом,
Если бы руки твои целовала сухая зима.
Если ты спишь, я бы рядом с тобой молчала
Если же нет — я бы рядом сходила с ума.

Я бы мешала тебе рисовать(ты б злился, конечно)
Я бы любила гулять с тобой после дождей.
Длились бы ночи так сладко, легко, безмятежно..
Я бы боялась потери таких ночей.

Я бы шептала на ухо тебе секреты,
Ты бы смеялся над тем, как я важно смотрю кино,
Ты бы ломал или прятал мои сигареты -
Я бы сердилась и молча смотрела в окно.

Паша:
Я бы читал тебе до утра
Да только ты ушла поздно вечером
Нас помирила бы эта весна
Да только там мирить нечего

Ничего не случится в том мае
Мы расстались еще в феврале
У меня только память не тает
У тебя уж сошел снег на дворе

Никуда нам не ехать поездом
Да и наши пути разошлись
Я киваю под ноги, ты — голосом
Не зовешь меня упрямо ввысь

Нас лишь помнят друзья что уехали
И вернулись спустя года
Мы не станем друг другу помехами
Чтоб любить других навсегда

Моя любимая Ах Астахова, помогает мне бороться с грустью. Чаще улыбаюсь после прочтения ее стихов, а у меня много любимых, но самые самые это

"Я всему научилась"
"При любых обстоятельствах "
и этот

Все же есть у нее талант мотивировать..За это ей спасибо.

Я хочу быть как можно тише,
Чтобы ложь меня не коснулась,
Чтобы ты меня не обидел,
Чтобы смерть обошла стороной.

Чтобы утром в тени рассветной
Твоя вера не пошатнулась,
Чтобы сердце не стало грубым
От любви сотворенной мной.

Я хочу быть добрее к людям,
Чтобы люди при мне не лгали,
Чтобы я не судила друга,
Чтобы друг не судил меня.

Я хочу быть без зла и лести.
Хрупкой, словно графин хрустальный,
И безвольной как лист бумаги,
Прилетевшей на жар огня!

Я хочу быть едва заметной,
Состраданием выгнать грубость,
Я хочу быть к чужим безликой,
Но за близких стоять стеной!

Я хочу чтобы в этой жизни
Твоя вера не пошатнулась.Чтобы ты засиял надеждой
От любви
сотворенной
мной.

Как ты мне нравишься, черт подери!
(Кажется, вновь просыпается сердце.)
Я постою у открытой двери -
Страшно пока мне войти в эту дверцу.

Даже неважно, взаимно ли, нет;
Все, что мне нужно, — твой голос и руки.
Кажется, хватит на тысячу лет
Радости, чтоб не угаснуть от скуки!

Все завещаю — что хочешь бери!
Все позабыла ненужные лица, -
Я и не знала, что столько внутри
Может храниться,
Может храниться.

Нет-нет, я не остыла. Я устала.
От этого страшней в десятки раз.
Я молча у холодного вокзала
С другими провожала Вас.
Бездомная, как брошенные дети,

Ненужная Вам в горестной тоске!
Мне волосы трепал упрямый ветер,
И путалось отчаянье в строке.

Молчите Вы.
Ах, как же это мало!
Вы мне смешны в просторе этих фраз.
Нет-нет! Я не остыла. Я устала:
От этого я отпускаю Вас.

Нас с тобой разделяет на метр обеденный стол.
Что по мне хорошо — я устала разыгрывать близость.
Ну признайся: мы оба любили не столь
Хорошо, чтоб от этого ужина все изменилось.

Просто вслушайся в звуки посуды и бой часов,
И как их дополняют убогие скрипы паркета.
Мне все кажется, что ни одно из слов
Не нарушит триумф окружающих нас предметов!

Потому и молчим. И не сблизиться ни на шаг!
Хотя, честно сказать, очень много
в сердцах накопилось.

Но признайся: мы оба любили не так,
Чтоб от этого ужина что-то переменилось.

я даже разучусь писать стихи;
только будь, пожалуйста, настоящим.
у моей беспризорной тоски,
столько светлого и блестящего.

я даже не буду кричать и пить!
только будь, пожалуйста, искренним,
и тогда может быть я смогу полюбить
тебя всеми своими искрами.

я даже не буду тебя скрывать
от лиц, что в меня таращились -
я все смогу для тебя отдать,
только будь, прошу, настоящим!

мы станем доверчивы и легки-
мой шепот дурной и звенящий :
- ну, хочешь, я перестану писать стихи?
только будь, пожалуйста, настоящим

Как ты долго уже без меня!
Знаю я,
Что тебе непросто!
Но ты смотришь, тревогу тая,
И все шепчешь:
«Ну что ты, брось ты».

Как ты там? Не нашла семью?
Та же все? Иль уже другая?
Нелегко мне в чужом краю,
Но и как возвратиться, не знаю!

Позабудь меня, отлюби!
Ненадежный я, нехороший!
И тебя и себя сгубил!
Но ты шепчешь:
«Да как я брошу?

Не обняться нам — не беда,
Сердцу чуткому нет преграды.
Хоть далекий ты мне всегда,
Но другого тебя не надо».

понимаешь, такая штука -
я не то чтобы отлюбил,
но устал я ходить по кругу,
и последних лишился сил.

не печалься, пройдет и это.
нам с тобою пора понять -
если маялись мы все лето,
зиму точно не простоять.

ну а значит пора проститься.
и не склеить нас, не сложить.
сердце просит - разъединиться,
сердце заново
хочет
жить!

Ритм в моей голове рождает Слово,
я живу на износ не жалея сердца -
я боюсь тишины, значит мир мой снова
на одном человеке готов вертеться!

я беру тебя за основу Мира,
потому, что ты выбираешь правду!
мой Господь сказал: сотвори кумира!
- я беру тебя за основу Ада.

но молчу (спасибо за это, Слабость!)
я живу по кругу, хожу по краю.
обожать тебя - все что мне осталось:
я беру тебя за основу Рая.

у тебя есть Я - у меня есть Сердце,
и оно давно ко всему готово;

и тебе теперь никуда не деться -
я беру тебя за основу Cлова!

Есть пустота, страшнее всех пустот:
Когда, укутавшись под одеяло,
Всю вечность ощущаешь наперед
И знаешь все концы и все начала!

Бывает радость, что сильнее слов,
Когда весной, усевшись у окошка,
Всем сердцем чуешь новую любовь,
И солнце нежно трогает ладошки!

Есть боль, щемящая в груди, -
Когда, закрыв заплаканные очи,
Ты ничего не видишь впереди
И ничего осознавать не хочешь!

Бывает счастье, что не передать, -
Когда в лучах приморского заката
Ты целый мир готов расцеловать,
И время растворяется куда-то!

Бываешь ты чужая — нету сил!
И кажется, что мне тебя — не надо!

Но без тебя мне даже рай не мил,
И без тебя мне жизнь страшнее ада.

Мне становится страшно, когда ты молчишь,
Будто сказано было последнее слово.
И мне нужно хоть чем-то нарушить тишь,
И мне нужно твой голос услышать снова!

Мне становится страшно, когда, второпях,
Ты меня обнимаешь пред самой разлукой.
Сколько нежности в сильных твоих руках,
Но мне страшно, что ты вдруг отпустишь руку!

Мне становится страшно, когда перед сном
Ты сидишь у окна ни уныл и ни весел,
Будто видишь ты бездну за этим окном
И скрываешь печаль в бездыханности кресел.

А давай бросим все и уедем в Париж?
Будет наша любовь открываться по новой!
Мне становится страшно, когда ты молчишь.
Будто сказано было последнее слово!

Читайте также: