Карина добротворская кто нибудь видел мою девчонку отзывы

Добавил пользователь Евгений Кузнецов
Обновлено: 05.10.2024

«Кто-нибудь видел мою девчонку?» – главный скандал «Кинотавра» – выходит в прокат

Фильм по книге Карины Добротворской о муже-кинокритике – предмет ярости едва ли не всех кинокритиков на фестивале.

Сразу дисклеймер – автор этой заметки больше не штатный сотрудник Condé Nast, поэтому может писать о фильме, основанном на книге Карины Добротворской, не впадая в неизбежный в противном случае конфликт интересов.

Книга «Кто-нибудь видел мою девчонку? Сто писем к Сереже» была хорошо написанным и откровенным tell-all, увлекательными мемуарами и историей любви студентки Карины Закс и Сергея Добротворского, и сегодня, возможно, лучшего критика из тех, кто писал о кино на русском языке. В книге Карина попадает в общество ленинградских интеллектуалов и взрослеет, а их с Добротворским турбулентные отношения обрываются на пике: Карина бросает его ради другой любви, другого города и другого будущего. Добротворский умрет – то ли от наркотиков, то ли от разбитого сердца, а Карина сделает фантастическую карьеру в глянце и впоследствии передислоцируется в Париж. Письма, которые она пишет своему давно погибшему Сереже, попытка то ли заговорить смерть, то ли оправдаться. Некоторые из свидетелей легшего в основу книги сюжета считают роль Карины в судьбе Добротворского роковой и не верят ее рефлексии. Другим – тем, кого там не было (впрочем, в таких случаях никого, кроме двоих, не бывает), – бессмысленно комментировать книгу и фильм с этих позиций. Остаются только позиции художественные.

Фильм Ангелины Никоновой, снявшей замечательный «Портрет в сумерках», наверное, не рассчитан на зрителя, знакомого с фигурой Добротворского – для кинокритического сообщества очень важной, – с компанией в основном блестящих критиков вокруг него, с их манерой перекидываться цитатами из Годара и Клузо. Строго говоря, он рассчитан на зрителя, для которого Александр Горчилин играет просто некоего пьющего умника, а что он там лопочет про каких-то режиссеров, этому зрителю не так важно. Этот взгляд совпадает с восприятием героя наивной (по замыслу) протагонисткой (молодую Карину играет Аня Чиповская, взрослую – Виктория Исакова) и подчеркнут нарочито мейнстримовой (по-прежнему помним, что это не комплимент) музыкой за кадром. Мы как бы должны попасть в сердце интеллектуального Ленинграда, но попадаем в компанию молодых артистов, играющих каких-то бездельников, которые много говорят о кино. Если вы ничего не знаете об этом коротком расцвете постперестроечной критики, об этом словесном блеске и одержимости многозначащими склейками и что-то скрывающими затемнениями, то и не узнаете. Это не кино о кинокритике, и что-либо понять из него об этой профессии нельзя. Более того, чувствуется, что сделана «Девчонка…» все-таки с позиции творческого работника, привыкшего относиться к критике как к ступеньке. В фильме Добротворский мечтает, но не решается снять свой собственный фильм – вне контекста это считывается как слабость: мог бы ведь стать человеком, а не болтать про то, что делают другие. Из фильма невозможно понять, что между этими занятиями нет начальственно-подчиненной связи, нет субординации, из кинокритиков не дослуживаются до режиссеров, а Шаброль, Трюффо и Волобуев – это не про повышение, а про смену профессии. Добротворский, которого играет в фильме Горчилин, впрочем, он тут Добровольский, а Карина – Кира, – какой-то жалкий и неприятный персонаж: наверное, и такая интерпретация возможна, но она ставит всю историю на слишком хрупкое основание.

Фильм Никоновой существует в двух плоскостях: Ленинград 1990-го и Франция, наши дни. Карина-Кира – тут ее чудесно и холодно играет Исакова – везет своего молодого любовника, нового Сережу (отличный Юрий Борисов, какого-то тут совсем европейского вида) в Нормандию. Там они явно косплеят «Мужчину и женщину» Лелуша, тренч, холодный песок, длинная полоса пляжа, но, в отличие от ленинградской части, в этой, задуманной рамкой, нет сбитости тона и актерского несовпадения с героями. Это мелодрама, но в чистом, дистиллированном виде. Немного солнца в холодной воде. Французские сцены и выглядят достойно: оператор-постановщик Горка Гомез Андре снял их изящно и сдержанно. Проблема в том, что у Исаковой и Борисова нет своего фильма, а есть всего несколько эпизодов, остальное же время мы вынуждены провести внутри истории любви неинтересной и неглубокой девочки и такого же неинтересного, даром что многословного парня – неудивительно, что у тех, кто знал Добротворского в жизни, картина Никоновой вызвала ярость. В кино вообще можно все, в том числе и кощунствовать, и зрителю обычно плевать, было ли все так или как-то иначе. Этот зритель не знает, был ли Добротворский необыкновенным человеком или не был и кто такая Любовь Аркус. Но он с большой долей вероятности почувствует, что в этой истории большой любви чего-то не хватает: то ли вкуса, то ли правды, то ли самой любви, оставшейся где-то за рамкой кадра, между Ленинградом, Москвой и Нормандией.

Вероятно, вам также будет интересно:

Якутское кино наконец в конкурсе «Кинотавра»

Фильму «Скажи ей» удается быть эмоциональным, но картина слишком манипулирует зрителем

Аня Чиповская – слишком красивая, чтобы быть правдой, и другие свойства фильма «Вмешательство»

В Сочи открылся 31-й Открытый российский фестиваль «Кинотавр»

Отзывы на книгу « Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже »

Я не люблю мемуары людей искусства, а среди них особо неуважаемый мною жанр – мемуары эпистолярные. Просто мне кажется, что если человек писал письма, не предполагая, что их будут публиковать, то читать их неприлично, а если автор хотел, чтобы письма опубликовали, то скорее всего в них очень мало правды относительно его жизни и тогда какой смысл их читать?

При таких моих взглядах у книги Карины Добротворской «Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже» шансов мне понравиться было ноль целых, ноль десятых. А вот нет же! Я получила огромное удовольствие от чтения. Тут правда необходимо оговориться, что ни кто такая Карина Добротворская, ни кто такой ее первый муж Сергей, я до прочтения книги понятия не имела, их имена мне ни о чем не говорили, так что героев книги я воспринимала как персонажей вымышленных. К тому же сама автор говорит, что все изложенное – ее личная вольная интерпретация отношений с супругом, которые психологически не закончены до сих пор, несмотря на то, что семнадцать лет назад она от него ушла, и тогда же он ушел из жизни. Ну, а где «вольная интерпретация», там и богатое воображение и выборочные факты и многое другое, что опять-таки позволило мне считать книгу, написанную в форме писем давно умершему супругу, не эпистолярными мемуарами, а просто художественным произведением.

К тому же признаюсь честно, что собственно история любовных и семейных отношений Карины и Сергея Добротворских меня мало заинтересовала. Я не увидела в ней ничего особенного, ни трагизма, ни яркости, ни странности, ничего. По-моему вполне нормальная история взросления питерской девочки, которая сначала влюбляется в такого неформального гения, а потом перерастает эту любовь, да еще и откровенно спасается от мужниного хронического алкоголизма, убегая к человеку более состоятельному и надежному. Могу я понять и чем мотивировано написание этой книги. Мне показалось, что автор в глубине души совершенно по-российски попрекает себя отсутствием вины за то, что оставила мужа, спасая собственную жизнь. Ну не принято у нас бежать от алкоголиков, куда более почетно в глазах общества «нести крест». Вот и получается, что надо оправдываться за элементарный инстинкт самосохранения. Ну, да ладно. Все это для меня было не важно. Я читала книгу не об отношениях, а о времени, целой эпохе, которая и в моей памяти осталась очень и очень значимой.

Основные события, описанные в «Ста письмах», развиваются в конце восьмидесятых, начале девяностых годов прошлого века. Сейчас, в свете последних веяний, то время принято вспоминать с ужасом. Ах! Развал Союза! Ах! Голод и карточки! Ах! Полнейший беспредел! Ах! ГКЧП! Ах! Ельцинские реформы! В общем, не времена, а ужас! Ужас! Ужас! Да, все это было. И очереди за макаронами, и коммерческие магазины с заоблачными ценами, и один «сникерс» на всех за счастье, но… Но в те времена я, как и герои книги, к счастью была еще достаточно молода, чтобы не думать «как выжить и прокормить семью», не обращала внимание на эстетику быта и спокойно могла ходить в одних джинсах год, а потом их подштопать, если прохудились. Не это было главным.

Главное, что тогда разом распахнулись окна в мир по всему периметру жизни. Одним и тем же ветром перемен принесло к нам и элитарное кино и мыльные оперы, и Джойса и Чейза, живописный авангард и откровенно вызывающие инсталляции, искусство гениальное и пошлое. А самое прекрасное, хотя и самое трудное было то, что у нас, выросших в железных рамках диктуемых сверху оценок и выработанных мнений, вдруг появилась возможность самим формировать свои предпочтения, вырабатывать вкус на собственном опыте, а не пользоваться готовыми шаблонами. Никто тогда не знал, «как надо», что теперь в искусстве «хорошо», а что «плохо». Это было время, когда в курилках у солидных искусствоведов можно было услышать обсуждение эстетических достоинств «Рабыни Изауры», когда записные интеллектуалы запоем читали детективы и смотрели с одинаковым интересом шедевры Антониони и «Богатые тоже плачут». Мы были как дети, оказавшиеся без присмотра в кондитерском магазине, хватали все, надкусывали, бросали, бежали к другим полкам, наедаясь до отвращения, но постепенно выбирая любимые лакомства, учась не жадничать, отличать подделки в ярких фантиках от мечты гурмана. Нас, студентов тех лет, сейчас часто называют потерянным поколением. Так вот, нас действительно потеряли, но это дало нам возможность найтись самим, без помех и оглядок на изжившие себя авторитеты.

А еще ведь появилась возможность ездить за границу, не проходя унизительных проверок на лояльность. Да, мы чувствовали себя нищими где-нибудь в американской провинции, но опять-таки, питаясь уцененными продуктами и выбирая самые дешевые рейсы, мы могли ездить смотреть города, о которых только читали или видели в кино, бродить по улицам, сидеть в кафешках с одной чашкой чая многие часы, просто для того чтобы надышаться «их» воздухом. И тут мы тоже стали выбирать, формировать предпочтения. Кто-то вдруг выяснял, что не любит рекламную Америку, зато без ума от скандинавских деревень, а кому-то и вовсе вскоре приелась неродная суета. Пожалуй, только Париж не разочаровывал никого. Но, главное, все это был уже наш выбор, а не тупое голосование по принципу «не читал, но осуждаю».

И что еще важно, мне кажется, что Карина Добротворская очень хорошо отразила в своих Письмах одну из основных тенденций тех лет. Дело в том, что далеко не все справлялись с той неожиданно пришедшей свободой. Ведь вместе с ненавистными цензорами, запретами и регулированием ушли все оправдания типа «я гениален, мне просто не дают дышать», «у меня прекрасный вкус, но нет средств, чтобы это показать». Свобода - прекрасная проверка на подлинность талантов и смелость самовыражения. И прошли ее далеко не все из тех, кто с фигой в кармане при прежних временах остался бы в лаврах убитого эпохой.

В общем, я очень рекомендую книгу своим ровесникам, всем, для кого было важным научиться выбирать и думать самостоятельно. Я рекомендую ее нынешним молодым, чтобы они лучше поняли своих родителей, которые в их возрасте оказались детьми перед изменившимся миром. Я рекомендую ее нашим родителям, нередко обращающимся к прошлому, как к благу. Вот, взгляните, какой хаос мы считаем прекрасными временами просто потому, что тогда были молоды. Так не связаны ли ваши воспоминания о благе других времен только с тем, что вы тогда были моложе?

Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

Не мой, конечно, сорт героина. Мутотень ванильно-слезливая - а оторваться очень сложно. Я ощущала себя, будто у меня на даче есть только один канал, который нонстопом крутит мелодрамы, и больше ничего. Странная история, странная книга, не совсем я понимаю ее цель. Я знаю и сама использую такой прием, когда мучающие мысли можно излить на бумагу и избавиться от них. Но я совсем не понимаю, зачем такие дневники выпускать в виде книг. Свои мысли, свою душу, свое грязное белье вываливать на всеобщее обозрение. Сложно наскрести какие-то достоинства книги, чтобы ее похвалить. Петербург-Ленинград 90х с его улочками, полуподвальными квартирами на Ваське - и я была в таких квартирах. Много рассуждений о кино мимоходом и проходя. Все это - фон. А сама история Любви. Какая-то любовь…

13 июля 2021 г. 13:42

4 Буря

Карина и Серёжа Добротворские – красивая пара питерской богемы 90-х годов о которых я ничего не знала. И не узнала бы, если не предстоящая экранизация и всероссийские «утюги». Порой я удивляю саму себя, но многочисленные упоминания в этот раз не отвернули мой взгляд и, более того, книга была куплена. Прочитана в самые короткие сроки и…

И если вы бы знали как меня штормило во время чтения. Это был такой невероятный забег, я просто проглатывала письмо за письмом. Сначала совершено не понимая о чем речь, кто эти люди и так ли важны десятки имён и сотни мне неизвестных кинокартин. Потом все больше узнавала адресата писем с той стороны, которая была дорога и известна Карине. Это уникальные материалы, которые, к сожалению, истинным удовольствием будут для совершено маленькой аудитории.

8 марта 2021 г. 12:44

5 После любви

Она красива. Умна. Образована. Талантлива. Работоспособна. Феерически успешна. Рафинирована. Селфмейдвумен и бизнеследи. Двое детей - золотой стандарт: мальчик и девочка. Есть большая квартира с видом на Эйфелеву башню и дом у моря (еще небольшая в Питере, куда часто приезжает по работе, куплена, чтобы не останавливаться в гостиницах). Она занимает пост президента и редакционного директора издательской группы Conde Nast, курируя продвижение престижного глянца в России и Восточной Европе.

По ее книге недавно сняли кино с Аней Чиповской, которое я не пойду смотреть. Ну, во первых, потому, что стыдно - разворовывание львиной доли средств, отпущенных на съемки, в российском кинематографе стало настолько нормой, что никто уже не считает…

alt="ElenaSeredavina" width="100%" height="100%" />
ElenaSeredavina

20 февраля 2021 г. 19:45

Сразу извиняюсь. Но я не могу читать в отзывах на эту книгу слова типа: "ну мне не очень, не читайте, не о чем, так себе и тд" Люди, вы серьезно? Да это же жизнь! Чужая жизнь вывернутая перед вами на изнанку, - без художественного вымысла, без ванильных соплей и всего, что многие любят в беллетристике. Это жизнь, - жёсткая, суровая, с кучей пережитых уроков, с сумасшедшей любовью и всеми вытекающими. А представьте, вы рассказываете свою историю любви, свои лучшие и худшие моменты из жизни, свои воспоминания, которые были спрятаны под семью замками от посторонних глаз, а потом предали это гласности, в первую очередь для себя, чтобы наконец отпустить прошлое. А вам в ответ: "Ну такое себе, "приключение", н-е-о-ч-е-м" Неприятно было бы, да? Поэтому, уважайте чувства других людей и свои. Со…

alt="reader-4512727" width="100%" height="100%" />
reader-4512727 reader-4512727 написала рецензию

13 июля 2021 г. 12:21

5 ДЕВЧОНКА БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНЁТСЯ

«Мне не нужна твоя правда.Мне нужна твоя вера!»

Эта книга-жизнь глазами женщины.Дневник в письмах,любимому человеку,которого не долюбила,которому не договорила важных слов,с которым не разделила личные моменты.Книга-прощание,ведь этого человека целых 17 лет нет в живых и нужно найти силы,чтобы наконец смириться и отпустить прошлое.

Очень личная история жизни известного кинокритика Сергея Добротворского и его юной жены Карины.Они считались самой красивой парой Петербурга 90-х годов.

В письмах Карины,нет романтики какую мы привыкли видеть.В них любовь без всяких «розовых соплей»,такая какая она есть на самом деле.Со своими ошибками,болью,сожалениями.

Но Боже,какая эта любовь!Такая всеобъемлющая,глубокая,чувственная,будто одна душа на двоих.Но вдвойне печальнее становится,когда понимаешь,что…

3 апреля 2021 г. 22:52

4 "Здесь кто-то был" когда-то.

Взявшись за одну современную, отмеченную филологами книгу, пыталась вникнуть, в чём фишка. Вникнуть не получалось. Интеллект спал, эмоции — тоже. Решила прерваться на денёк, одним только глазком взглянуть не на литературный шедевр, а на письма некой Карины Добротворской, купленные под влиянием LiveLib и сиюминутного порыва. Прочла всю книгу. За четыре дня. Заставляя себя останавливаться. «100 писем к Серёже» не совсем письма. Скорее воспоминания, разговор с человеком, которого уже нет. Такие вещи всегда личные. Если конечно они пишутся не в расчёте на то, что их прочтёт ещё тысяч пять человек. И все эти люди полезут в интернет искать фотографии и видеозаписи того, у кого ты просишь прощения. Будут на разные лады трепать его имя. Действительно ли он был так красив? А вот мы знаем, что…

alt="FNooraUmagalova" width="100%" height="100%" />
FNooraUmagalova FNooraUmagalova написала рецензию

17 мая 2021 г. 02:07

4 Теперь, когда тебя нет, я всегда ощущаю свое одиночество перед экраном.

Впервые читаю книгу в жанре эпистолярного романа, а все началось с фильма. Посмотрев его, еще долго не могла прийти в чувство, отбросить историю из своей головы, словно ненужную навязчивую мысль.Но нет, не судьба, решила почитать книгу, чтобы до конца добить себя.
Впервые в своей жизни слышу о такой личности как Карина Добротвоская, в силу своей неосведомленности миром моды, в частности, модных журналов. Но могу сказать одно: личность известная и довольно-таки закрытая, посему и роман вызвал такой резонанс в обществе.
В романе Карина полностью оголилась перед читателями, почему мы и будем глубоко сопереживать героине, и даже в те моменты, когда, казалось бы, сама автор намекает нам о неправильности содеянного, мы не испытываем отвращения, потому что находим в себе те некоторые темные…

alt="bulatanastasiya" width="100%" height="100%" />
bulatanastasiya bulatanastasiya написала рецензию

15 мая 2021 г. 06:56

5 Это чужая правда. Честная, искренняя и мучительная.

Я очень хотела эту книгу, я ей заболела. Обложка меня заворожила. Очень классное оформление от которого я кайфовала во время чтения. Очень редко сейчас в книгах настолько плотные листы. Порой даже хотелось проверить одна это страница или я несколько перевернула.

Я в восторге от эмоций, которые эта книга подарила. Это личная, очень искренняя, не вполне предназначенные для глаз читателя со стороны история. Интимная. Порой мне было стыдно и неловко читать, как-будто подглядываешь за героями, лезишь к ним в душу, читаешь чужой дневник, слушаешь чужую исповедь. ⠀ Иногда так хочется, чтобы тебя просто выслушали. Это я и сделала. Я не анализировала поступки героев, я просто выслушали их историю. Выслушала их правду. ⠀ Кариной можно только восхищаться. Не каждый может рассказать о своей жизни…

alt="MoyyaDevochka" width="100%" height="100%" />
MoyyaDevochka MoyyaDevochka написала рецензию

20 апреля 2021 г. 21:26

0.5 Не так я вас любил, как вы стонали.

Не так я вас любил, как вы стонали:)

"Кто-нибудь видел мою девчонку?" Карины Добротворской

Завершились съемки фильма "Кто-нибудь видел мою девчонку?", снятого по одноименной книге Карины Добротворской. В главных ролях - Аня Чиповская и Александр Горчилин.

Книга "Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже" - это мемуары писательницы, журналистки и критика Карины Добротворской, адресованные бывшему мужу, известному кинокритику и сценаристу Сергею Добротворскому. Пара считалась одной из самых красивых в богемной тусовке Петербурга начала девяностых.

Карина и Сергей познакомились в университете, где оба учились на театроведческом факультете. На момент их знакомства Сергей был женат, у Карины был продолжительный роман. Тем не менее вскоре они стали встречаться, а потом и поженились.

В книге очень искренне, местами даже чересчур откровенно, рассказывается, как развивался их роман, каким был брак - с его подъемами и сложностями, о быте, о том, как Карина ушла от Сергея ко второму мужу в поисках "лучшей жизни".

Далее отрывок из рецензии на книгу:

Сергей Добротворский — яркий человек и выдающийся кинокритик, память о котором сегодня хранит разве что верный коллектив журнала «Сеанс» — умер в 1997-м. К тому времени Карина уже ушла от него к своему нынешнему мужу и даже была на 9-м месяце беременности. Он умер от передозировки героином, друзья, с которыми он был, перепугавшись, вынесли тело на улицу и посадили на скамейку на детской площадке — он, мертвый, просидел там до середины следующего дня. В предисловии к книге Добротворская пишет, что его смерть была главным событием ее жизни. «С ним я недолюбила, не договорила, не досмотрела, не разделила. После его ухода моя жизнь распалась на внешнюю и внутреннюю. Внешне у меня был счастливый брак, прекрасные дети, огромная квартира, замечательная работа, фантастическая карьера и даже маленький дом на берегу моря. Внутри — застывшая боль, засохшие слезы и бесконечный диалог с человеком, которого не было».

В своих письмах Добротворская последовательно вспоминает историю романа, брака, развода, ухода. Практически — от первых университетских гулянок, первого секса, первого разговора, первых попыток устроить совместный быт, первых поездок за границу — до последних ссор.

Исповедь Добротворской — это личная психотерапия, где интимность бывает даже неуместна и оставляет чувство некоторого неудобства, а автор (интересно, сознательно или нет) не вызывает ни малейшей симпатии.

Что в ней остается? Прежде всего, рассказ об этих 90-х годах, когда все и происходило: весь этот голод, карточки, порошковые блины, мечты о загранице.

От себя добавлю, что книгу дочитать я так и не смогла. Мне было интересно читать о быте 90-х, о Питере, о молодости, в конце концов. Но очень быстро наскучило читать всё это "я была классная, Сережа был классный, и никто не мог отвести от нас глаз". И соглашусь с рецензией - мне нередко было неудобно за такую чрезмерную открытость. Словно я услышала разговор или прочитала смс-ку, для меня не предназначенные.

Тем не менее жду экранизацию. Думаю, что на языке кино эта история будет показана иначе, - без шокирующей честности, скорее с некоторой романтической дистанцией.

Карина добротворская кто нибудь видел мою девчонку отзывы

Кадр из фильма Евгения Бауэра «Тысача вторая хитрость» (1915)

В 1960-х знаменитая балерина и звезда немого кино Вера Каралли, обращаясь из далекой Вены к московской знакомой, употребила выражение, которое мне очень понравилось: «Это письмо я писала в перчатках». Так вот, статью о книге «Кто-нибудь видел мою девчонку?» Карины Добротворской — президента и редакционного директора Brand Development Conde Nast, я пишу после маникюра.

Почему я начала читать эту книгу, состоящую из «100 писем к Сереже»? Потому что эти письма, адресованы Сергею Добротворскому, моему однокурснику: Ленинградский Институт Театра, Музыки и Кино, выпуск 1981 года. Это значит, что в письмах — история моего поколения, моей юности, — даже, если меня в юности автора книги и не было.

Мне кажется, что, пройдя, — по Данте, — «земной свой путь» до середины, человек все чаще оборачивается назад. Очень важно понять, где начало всех побед или поражений, которые привели тебя туда, где ты сейчас находишься. И, конечно, важно понять, что есть победа и что есть поражение (хотя Пастернак и предлагал не отличать «поражения от победы»). «Ах, — воскликну я, как одна из «трех сестер»: «Если бы знать, если бы знать…»

Карина Добротворская обернулась назад, и то, что она увидела, заставило ее, судя по книге, почти окаменеть на манер жены Лота, и написать, и издать «100 писем». Это книга — прекрасный кентавр или родной двуглавый орел: выбирайте кто что хочет, а мне захотелось как-нибудь покрасивее отразить раздвоенность текста. В чем же его раздвоенность?

Когда я читала, я несколько раз плакала от сочувствия, сострадания и от того, что вспомнила «о времени и о себе»: мой институт начала 1980-х, мои педагоги… Когда автор описывает голодные 1990-е, я уже в Москве, но пустые прилавки магазинов идут параллельно рельсам от Москвы до Ленинграда. Фон «100 писем» — узнаваемый, очень точно описан зорким, жестким, умным автором с неженским лицом, как у войны… Отступления (не лирические) — про кино или про то, как на письме нужно избегать прилагательных — почти родные. О, как я борюсь с комфортными словами: «замечательный», «прекрасный», «талантливый»; как же мне жаль выбрасывать их из своих текстов. Я понимаю автора, и восхищаюсь тем, что она в «100 письмах к Сереже» переводит горячку мысли в письменный текст мирным путем — и никаких следов кровавых битв в книге «Кто-нибудь видел мою девчонку?» мною не обнаружено. Да, ведь у меня с миром, описанным автором, много общего: и первые встречи с шедеврами мирового кино, о которых мы знали из рассказов наших педагогов, а они в свою очередь — из рассказов очевидцев или из текстов на чужих языках; и английский язык, с которым наш курс (и Сергей Добротворский, в том числе) не на жизнь, а на смерть сражался на уроках Марины Копьевой; и Америка, которую мы открывали со смешанными чувствами; и инфантилизм, с которым наше поколение — детей переходного российского времени, ни в какую не хотело расставаться; и некрореалисты, и фильмы о зомби и вампирах, о которых тайно мечтает каждый уважающий себя питерский киновед. Поймала себя на том, что все время употребляю условное «мы», хотя «мы» — никогда не существовало и не существует. Если сократить количество и перейти в единственное число: все события и даже уход от питерского мужа, описанный автором, — всё знакомое, проверенное на собственном опыте…

Книга заставила меня совершить «путешествие в обратно» — туда, где так «молоды мы были», где еще не были побеждены юношеские иллюзии, где «и больно и приятно», где никто не собирался умирать, и я благодарна автору за это разноцветное ностальгическое чувство. Однако, в какой-то момент наши пути разошлись, и я стала читать книгу, как совсем чужую исповедь. Вдруг, меня, читателя, охватило некоторое чувство неловкости: его испытываешь, когда собеседник хочет посвятить тебя в нечто очень личное, интимное, когда (процитирую Пушкина) «нож целебный» отсекает «страдавший член», но потом возникло новое чувство — любопытство, что скрывать: я занимаюсь кино, а одна из важнейших метафор кинематографа — замочная скважина. Здесь я должна остановиться и увести разговор в сторону от книги Карины Добротворской.

В немом фильме «1002-ая хитрость» Евгения Бауэра — одного из отцов российского кинематографа, есть кадр: замочная скважина, через которую старый муж подсматривает за молодой женой. Он видит ее спину и ее лицо, отраженные в зеркале. А это — вторая метафора кинематографа — зеркало. А вместе с ним — одно из первых киноизображений двойственной природы женщины. Конечно: и Дева Мария, и Мария Магдалина в одном лице.

Почему я об этом вспомнила? Книга Добротворской адресована бывшему мужу — одному из лучших кинокритиков поколения. Понимала ли я это, учась с ним на одном курсе? Честно скажу: «Нет». Более того, разные забавные истории, свидетелями которых часто оказываются однокурсники, не способствуют росту уважения между погодками. В 18 лет, с высоты, извините, своего роста, я не понимала, что рядом, в невысоком подвижном человеке растет талант, живущий «на последнем дыхании» . И, кроме того, питерский культ страдания, которым был болен наш курс, абсолютно чужд моему оптимистичному характеру и здоровому организму. Потом, спустя много лет, в Праге, я узнала от Петра Вайля о смерти Сергея. Потом прочитала собранную Любовью Аркус книгу «Кино на ощупь» — и только тогда поняла, как многого перед собой не видят глаза, которые смотрят в другую сторону.

Возвращаюсь к особенности книги. Исповедь… Я, к сожалению, не священник, чтобы ее принимать. Но так хочется дочитать. Дочитала. Двойственность «100 писем к Сереже», вызвала двойственность моей реакции. Снайперский текст рождает восторг и неловкость одновременно. Начала анализировать. Открыла книгу еще раз, попыталась понять, где впервые ощутила дискомфорт. Вспомнила, что зацепилась за историю с визитом Карины к Ивану Дыховичному от журнала «Сеанс». Я встречала И. В. Дыховичного в театре на Таганке в 1980-х, тогда же устраивала показ его курсовых работ и фильма «Испытатель» в Центральном Доме художника, т.е. имела представление о нем, и мне показалось, что здесь искренность впервые покинула автора. Далее были и другие непростые моменты, но, в конце-концов, ведь пристрастный читатель — тоже психоаналитик, которые ловит пациента, не правда ли?

Еще раз отвлекусь и вспомню две автобиографические книги, которые были написаны в нашей семье. Отец моего мужа — Смехов Борис Моисеевич — автор мемуаров «Кол нидрей». Я сама редактировала этот текст и уговорила родственного автора вести рассказ от первого лица (в начальном варианте действовал герой по фамилии Светлов). Мне казалось, что в этом был неправильный, нехудожественный обман. Вторая книга — Алики Смеховой, «А и Б сидели на трубе». Здесь другая проблема: Алика не могла писать от первого лица: это грозило стать риском для жизни, поэтому она решила сочинять историю, танцующую вокруг реальных событий. Алика поменяла не только имена, профессии, возраст героев, но и некоторые факты.

В жизни связанного со словом человека случаются моменты, когда текст — исповедальный или сочиненный — снимает личное напряжение. В таком случае процесс писания имеет терапевтическую ценность, он сродни психоаналитическому сеансу, во время которого или идет работа над поиском причин невроза, или решается задача: «мой любимый N., прошу тебя, отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать…»

Я отложила книгу «Кто-нибудь видел мою девчонку?», но она неожиданно раскрылась на странице «Благодарности». То были не только они, но и объяснения к тексту. Например, вот такое: «Второго героя книги тоже зовут Сережа, в то время как в реальности он — Саша. Но дело не в именах и даже не в характерах, а в силе моих чувств».

Эта фраза сняла с меня все напряжение двойственности: книга «Кто-нибудь видел мою девчонку?» — не бесстрашная исповедь и не тяжкий совершенный долг. Ведь и в самом названии — вопрос не автора, не Карины Добротворской, а адресата, того другого, навсегда оставшегося молодым человека. Это книга — чудесный роман о проблемах кризиса среднего возраста героини, очень похожей на автора, но автором не являющейся, это фантазия о женщине, которая всего добилась, получила все, что хотела, у которой есть все, кроме… любви. Автор поняла, что так бывает, и написала книгу о том, что могло бы быть, если бы текущая «невыносимая легкость бытия» сводилась только к ошибкам юности туманной. Прием — редуктивный анализ, как у Юнга. Результат? Текст. Прекрасный, трагический и двойственный, как русский герб.

Кто-нибудь видел Сергея Добротворского(?): критика критики кинокритики в фильме по роману Карины Добротворской

До российского проката добралась картина Ангелины Никоновой «Кто-нибудь видел мою девчонку?», которая вызвала негодование среди кинокритиков на прошлогоднем «Кинотавре». Фильм снят по одноименным мемуарам Карины Добротворской, описывающим ее отношения с известным кинокритиком Сергеем Добротворским. Зинаида Пронченко анализирует картину и объясняет, почему экранизация вышла слабой.

«Кто-нибудь видел мою девчонку» снят по одноименному автобиографическому роману Карины Добротворской. Возвращаться к книге и сравнивать литературный источник с его экранной версией мы здесь не будем. Ведь не разбирают же «Анну Каренину» Толстого каждый раз, когда кто-то перетащил несчастье отдельной семьи со страниц в кадр. Но отметим, что, в целом, реальные события давно минувших дней в трактовке Ангелины Никоновой не сильно дальше отстоят от здравого смысла и хорошего вкуса, чем у непосредственной их участницы —Добротворской. Вся разница по сути сводится к трем буквам (в фамилии протагонистов).

Россия, Петербург, начало девяностых. Кинокритик Сергей Добровольский (Александр Горчилин) смотрит в «Авроре» «На последнем дыхании». А Кира (Анна Чиповская), студентка театрального, в котором Добровольский преподает, смотрит не на Бебеля, а на Сережу, примеряя мысленно на свои изящные ключицы матроску Джин Сиберг. Триумф, так сказать, эмоционального интеллекта и образного мышления. Если очень любить кино, то и жизнь однажды станет фильмом.

Так и случится, ведь так и заведено — в дамских романах и в их адаптациях — под громкий шепот июльского дождя Кира отдастся Сереже прямо на письменном столе. Со стены на них с укором будет взирать Ален Делон: в отличие от героев, он пьет только бурбон, а водку с пивом не мешает.

Любовь наших синефилов будет протекать на фоне постперестроечной чумы. В книге, кажется, много внимания уделялось пище — в Петербурге девяностых пропитание было трудно достать — рацион Добротворских состоял исключительно из вяленых бананов, кефира и Годара. У Никоновой бананы пропали, все остальное на месте. Поэтому первые сорок минут себя и нас актеры потчуют бифидосуждениями и бактериями, тщательно выдерживая кислотно-щелочной амбьянс.

Добровольский безэмоционально поет осанну то Цыбульскому, то Гриффиту — ему вторит хор интеллигентных статистов в лице Лизки и Мишки (безынтересно сыгранные Марией Шалаевой и Василием Буткевичем — Любовь Аркус и Михаил Трофименков). Крутится кино и сопли на палец. Розовые, ностальгические сопли.

Крушение любовной лодки об убогий быт показано глазами Киры. Сначала она находит рваные обои и битую посуду сексуально привлекательными, а посему активно отдается посреди богемных декораций неуемному Сереже. Затем диссонанс между внешней нищетой и внутренним богатством делает привлекательным для Киры ровные обои и целую посуду большого газетного начальника Максима. К нему она в итоге и переедет, наплевав и на Цыбульского и на сенбернара Боню, обеспечившего, хоть и ненадолго, новую волну в отношениях с Добровольским.

Повесть о турбулентном браке с проклятым поэтом оформлена в рамку из гламурных ламентаций о том, что прошлого не вернуть. Сделавшая знатную интернациональную карьеру в глянце, Кира (Виктория Исакова) в Париже будущего, в котором они с Сережей, увы, не оказались, плачет у окна без потерь для макияжа, кормит нормандскими устрицами другого Сережу (Юра Борисов), перебирает в уме, словно луки для дефиле, былое и думы.

Кинокритик как объект эротической фантазии. Павел Матяж о фильме «Кто-нибудь видел мою девчонку?»

Милая сердцу Франция, конец нулевых. Топ-менеджер крупного парижского глянца Кира (Виктория Исакова) занимается сексом со своим молодым подчиненным (Юра Борисов) на полу редакции, среди распечаток вариантов обложки и рекламных разворотов люксовых брендов. Они ужинают устрицами с видом на море, потом снова занимаются сексом в шикарной гостинице.

Однако этот романтический этюд об успешной жизни бизнес-леди скоро закончится. Такого даже в кино не бывает, а если и бывает, значит, где-то дальше героев ждет западня. Так и здесь – успешная бизнес-леди глубоко несчастна, вот уже 17 лет она пишет письма, где изливает душу, признается в любви и пытается вымолить прощение у своего бывшего мужа, который давно умер в Питере 1990-х.

В этих письмах ее играет Аня Чиповская, она молода, прекрасна и безумно влюблена в рок-н-ролльного кинокритика Сергея Добротворского. Александр Горчилин играет героя питерского андеграунда практически не выходя из образа Свина, которым был у Серебренникова в «Лете». Такой же вечно молодой и пьяный, только вместо тельняшки – кожаная куртка. Она трахается с ним в кабинете, среди книжных полок и постеров французских фильмов, на прокуренных кухнях и пьяных столах, сидя, стоя, в каких угодно позах. Есть даже намек на сцену со сливочным маслом из «Последнего танго в Париже».

По части секса экранизации женских романов похожи. Отличаются они только объектами страсти. Мы уже были свидетелями любви прекрасной юной девушки и аристократа («Гордость и предубеждение», «Джейн Эйр»), миллионера («Пятьдесят оттенков серого»), рок-звезды («После»), вампира («Сумерки») и даже зомби («Тепло наших тел»). И вот наконец дождались — героем эротической фантазии стал кинокритик.

Ну то есть в перерывах между любовными сценами он не скачет на коне, не торгует на бирже, не лабает на гитаре, не пьет кровь, не ест мозги, а рассуждает о кино. Актер Горчилин читает наизусть фрагменты канонических рецензий и лекций Добротворского, от которых сходили с ума питерские студентки середины 1990-х. Препарирует не только Годара, Феллини или Хичкока, но Гриффита, Фассбиндера, Цыбульского и очень много кого еще.

Но дальше упоминаний дело не идет. Команда создательниц «Девчонки», режиссерка Ангелина Никонова и продюсерки Сабина Еремеева и Нателла Крапивина, не стали запариваться, как Бертолуччи в «Мечтателях», и наполнять свой фильм цитатами и аллюзиями на артхаусные шедевры. Они довольно формально следовали букве книги Карины Добротворской «Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже». И снимали мейнстрим, то, что сейчас принято называть зрительским кино. Это подчеркивает и саундтрек, тут играют Диана Арбенина, Наталья Ветлицкая и «Би-2».

Возможно, в этом главная причина такого неудовольствия российских кинокритиков по поводу «Девчонки». Дух Добротворского не дает им написать положительный отзыв на это кино. Для коллег по цеху экс-колумнист журналов «Сеанс» и «Коммерсантъ» давно стал легендой, его тексты почитаются как классика и так или иначе повлияли на все последующие поколения кинокритиков. Такая фигура заслуживает менее формального подхода, менее тривиальной режиссуры. Тем более что поводов для применения такого подхода в тексте книги хоть отбавляй. «Кто-нибудь видел мою девчонку?» мог стать нашим ответом Бертолуччи, посвящением Годару.

Но стал очередным женским романом про токсичные отношения. Ни про «Сеанс», ни про «Коммерсантъ» в фильме ни слова, Любовь Аркус и Михаил Трофименков выведены довольно бледно и под какими-то псевдонимами, а сам Добротворский показан банальным кухонным бойцом, алкоголиком и наркоманом. Ну как такому не изменить и не бросить?

Зато теперь у нас есть полноценный фильм не про кагэбэшника, не про военного, не про бизнесмена, не про спортсмена, а про яркого представителя креативного класса, питерского интеллигента, кинокритика. Такое даже сравнивать не с чем. Не часто про критиков снимают кино. Ну а в российской истории это вообще первый случай. Наслаждайтесь.

Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже. Карина Добротворская - отзыв

Кто-нибудь видел мою девчонку? 🎥 Переиздание перед экранизацией

Сегодня имя петербургского кинокритика Сергея Добротворского, ушедшего из жизни больше 20 лет назад, снова на слуху.

Бессменный главред журнала "Сеанс" Любовь Аркус выпускает сборники его статей, ещенепознер упоминает его в каждом втором интервью, продюсер проектов LOBODA и "Орла и решки" Нателла Крапивина снимает экранизацию автобиографической книги одной из его бывших жен Карины Добротворской "Кто-нибудь видел мою девчонку?".

Прочитав книгу Добротворской ранее в цифровом варианте, я решилась на покупку бумажного. Издание выполнено замечательно:

суперобложка
твердый переплет
белоснежная бумага
крупный шрифт
несколько разворотов глянцевых фотографий, записок, рисунков главных героев

Претензий к оформлению у меня нет, к печати - только одна: в паре мест текст сдвинут. Опечаток не заметила.

Это история первого брака ныне медиа-менеджера Condé Nast International, а в прошлом театроведа и редактора отдела культуры русской версии журнала Vogue Карины Добротворской. Но это сейчас она успешный руководитель, а тогда - одна из студенток уже известного в узких кругах ленинградского киноведа Сергея Добротворского, одна из, но самая красивая. Простая история: она влюбилась в его ум, он - в ее красоту. При этом сам Сергей также был привлекательным мужчиной, а Карина отнюдь не была дурой. И это очень узнаваемая для многих история любви.

Когда мы начали жить вместе, то довольно скоро стали называть друг друга Иванами. Почему Иванами?
Ужасно жаль, я совсем не помню. Не помню, как и когда это имя пробралось в наш словарь. Зато помню все его модификации – Иванчик, Ванька, Ванёк, Ванюшка, Иванидзе. Всегда в мужском роде.

Кроме того, это история взросления автора, которая однажды переросла свою любовь.

Да и в целом, история нашей страны, странных стремительных сумасшедших 90х, ярким представителем которых и был главный герой. С присущими этому времени возможностями, соблазнами и трагедиями. С этой точки зрения было также интересно почитать: чета Добротворских всего на 5 лет старше моих родителей.

Книга - это 100 глав, оформленных как письма от Карины Сергею. От нынешней Карины тому Сергею. По наполненности это даже не письма, а дневник. Хотя послания ушедшим всегда более откровенные, и, конечно, мы пишем в известной степени самим себе. Иногда повествование рискует скатиться в истерику.

В книге всего 350 страниц, которые я прочла за два вечера перед сном. Можно легко и за один, если ни на то не отвлекаться.

◾️Достоинства и недостатки

Автора многие, знавшие Сергея, обвиняют в однобокости и демонстрации грязного белья. Мне же понятна потребность человека объясниться и оправдаться. Если читать внимательно, нельзя не заметить, что Добротворская откровенна и выставляет себя далеко не в лучшем свете: что касается отношения к мужьям, детям, друзьям, коллегам, деньгам, еде и т.д. На это тоже нужна смелость.

Все-таки хорошо, что Карина написала эту книгу. Во-первых, выговориться - это важнейшая часть самотерапии, во-вторых, она поделилась столькими воспоминаниями о своем Сереже, со всеми его человеческими особенностями, душевной чистотой, острым юмором. Для меня это интереснее, чем памятник Добротворскому, который годами возводит журнал "Сеанс".

Но да, главного героя до слез жаль, от первой страницы до последней.

Так легко обмануть человека, который тебя любит.

Отзывы о книге Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

Они считались самой красивой парой богемного Петербурга начала девяностых кинокритик и сценарист Сергей Добротворский и его юная жена Карина. Но счастливая романтическая история обернулась жестким триллером. Она сбежала в другой город, в другую жизнь, в другую любовь. А он остался в Петербурге и умер вскоре после развода. В автобиографической книге Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже Карина Добротворская обращается к адресату, которого давно нет в живых, пытается договорить то, что еще ни разу не было сказано. Хотя книга написана в эпистолярном жанре, ее легко представить в виде захватывающего киноромана из жизни двух петербургских интеллектуалов, где в каждом кадре присутствует время. Сергей Николаевич, главный редактор журнала СНОБ Показать

Первая половина писем появилась не для читателя - это понятно даже без послесловия. Нет, ничего слишком сокровенного, просто необходимость проговорить и поговорить. Только потом они переросли в книгу - хорошую, многословную, женскую, но женщины самодостаточной и сильной. В ней много имён, названий, мест, впечатлений, но всё это - сопутствующее, внешнее, и их всегда только двое в этих письмах: она, которая говорит, и он, который каждое слово наполняет. Любовь не исчезает - вот о чем эти письма. Но она меняется, как и время, как и люди.

Сейчас, дочитав, я тяжело опустила книгу. Ее тяжело будет и оставить у себя. И фотографии в ней оказались лишними, разве что две-три совпали с образами. "Сто писем к Серёже" - это воспоминания, приравненные к настоящему, но это ещё и

книга, в которой иллюстрации - сами письма и есть. Снимки вносят помехи. Но черная обложка со сжавшимися белыми буквами так точно противопоставлены

черным по белому мелким строчкам внутри.

Карина и Сергей Добротворские были прекрасной парой.Её сто писем к Сергею,уже ушедшему из жизни ,очень сильны,трудны и пропитаны воспоминаниями и любовью! Прочитала быстро и эта искренность порой жестокая привлекает.

2 дня 23 часа 35 минут назад